— Ждана я к княжичу приставлю.

— Смилуйся, Федор Данилович, светлый боярин, — взмолился кузнец. — Княжичи его едва не убили. Помилуй. Непригоден он на это.

— Перестань, Ермила, — перебил боярин. — Что богу угодно, то и пригодно. Эвон у младшего княжича мальчишка из грязи взят, а уж с одного блюда и ест, и пьет с княжичами. Сынишку ввечеру вымой в бане, а уж с завтрева шли в покои к княжичам. Аминь!

С этим боярин повернулся и решительно направился к застольной. Черный от копоти Ермила с затаенной ненавистью смотрел вслед неуговористому боярину. Но что он мог возразить или сделать, если сам был княжьим холопом, если и его жизнь была не в руках божьих, но княжьих?

X

НА СВОЕМ ПЕРВОМ ЛОВЕ

Как ни сопротивлялся княжич Александр, как ни сердился, а кормилец навялил-таки ему в сопровождение два десятка дружинников.

— Какой же то лов будет, — возмущался княжич, — коли у меня за спиной целый полк мужей реготать станет? От них вся дичь разбежится.

— Эх, Ярославич, — вздыхал кормилец, — по лесам окромя дичи еще и збродни обретаются. Эдак и до греха недолго. Забыл о голове, когда ястреба брали?

Перед самым отъездом княжича со двора кормилец подозвал к себе ловчего Стояна и Сбыслава.

— Вы, мужи, в оба зрите, — предупредил он их. — Ежели, упаси бог, что с княжичем случится, обе головы сыму.

— Не беспокойся, Федор Данилович, костьми ляжем, а в обиду не дадим, — с жаром воскликнул ловчий.

— Которое поле присмотрите, обложите вкруговую дружинниками, — советовал кормилец. — Да чтоб не дрыхли, а зорко посматривали. Но чтоб на поле не лезли, не мешали в ловитве.

У Сбыслава вертелось на языке спросить боярина, почему он-то на лов не едет. Но к концу разговора кормилец сам признался:

— Не могу старшего бросить. После хвори вельми гневлив стал. Чем-нито занять его надо.

А ведь куда как лучше было б Федору Даниловичу выехать с младшим в поле на ловитву. В молодости-то как лих был, в одном поле до ста перепелок брал. А ноне? «Эхе-хе! Приставили! Припечатали. Непривязанный, а визжишь».

Впрочем, с Федором у него занятия были важные. Приспел час вводить старшего княжича в дела отцовы, знакомить его с чертежами княжеств русских и земель сопредельных, рассказывать ему в подробностях об отношениях с ними, подтверждая все списками договоров и страницами летописей, напитывать его сердце ненавистью к врагам земли Русской и высокой любовью к ней.

Пора, пора. Через год-два князь старшего сына в походы брать станет, так чтоб к тому сроку знал он, на кого и за что меч подымает. Федор — первый красный наследник стола отчего, и теперь о нем кормильцу более всего думать надобно. А младший пусть пока ловами тешится. Вырастет, все едино сидеть ему при старшем брате на столе захудалом и быть под рукой его высокой.

Из-за несговорчивости кормильца сердит был Александр. И потому нахлестывал бедного Игреньку. Спутники княжича едва поспевали сзади, никак не умея приноровиться к неровному скоку его коня.

Труднее всех было псарю, ехавшему позади дружины. Надо было следить и за конем своим и за собакой, чтобы не подвернулась под копыта или не отстала и не удавилась на снурке.

Псарь давно в душе клял себя: дернуло за язык вызваться со своей собачкой. Княжич уже через несколько дней, едва приучив ястреба к людям, вспомнил о псаре. И давай таскать его вместе с собакой в поле и натаривать ястреба ловить из-под собаки. Сколько беготни было с голубями, которые заменяли дичь и выпархивали, выпускаемые псарем. И он должен был так проворно отпускать или натягивать нить, чтобы голубь не быстро летел, но и не падал, сдерживаемый нитью.