Отличием Новгорода от западных городов-республик, даже таких могучих, как Венеция и Генуя, была его огромная государственная территория, простиравшаяся от Балтики до Ледовитого океана и Урала. Она не только являлась неистощимым источником пушнины, моржовой кости, охотничьих соколов и прочего драгоценного товара. Хозяйственное освоение Севера и большей частью мирное включение тамошних народов в орбиту русской цивилизации давало ремесленно-торговому Новгороду и его форпостам-пригородам прочную экономическую базу.

* * *

За огромные доходы, которые давал наёмным князьям Новгород, боролись три основные группировки Рюриковичей: князья владимирские, черниговские и смоленские. Но в описываемый момент лидер смоленских князей, Мстислав Удатный, лихо воевал в Западной Руси, предоставив свои шансы на правление и партию сторонников в Новгороде зятю Ярославу и его родичам. В свою очередь, новгородцы явно не хотели приглашать к себе властолюбивого Ярослава, предпочитая его более смирных братьев и племянников, а то и хуже — князей черниговских.

Новгородский куш для князей был велик. Они не имели права заводить в новгородских землях свои владения, но получали дани с подданных республике земель, долю таможенных сборов и немалые судебные пошлины. Творить суд, как и защищать город своей дружиной, князья обязывались изначально, со времён легендарного Рюрика. Собственно, они и приглашались как третейские судьи и "третья сила", помогавшая новгородцам не перебить друг-друга в междоусобной борьбе "золотых поясов" за власть, владения и доходы.

Гражданам было не жалко отдавать за это князю 2–3 тыс. гривен в год (в среднем около 1 тыс. кг серебра). Доходы республики, денежный запас которой хранился архиепископом (во избежание расхищения враждующими кланами), были гораздо выше! Но для князей, как бы ни обширны были их владения и сильны дружины, получить такие деньги иначе, чем с крупного торгового города (по доходности после Новгорода следовали Галич и Смоленск), было невозможно ни данями, ни удачным военным походом. Новгородский стол был воистину лакомым куском!

Однако любому князю жилось в Новгороде неспокойно. Далеко не всем удавалось продержаться в нём хотя бы один "финансовый год". В 1225 г. князь Михаил Всеволодович, при котором было "легко" Новгороду, вернувшись из похода, неожиданно заявил: "Не хочу у вас княжить, иду к Чернигову". Новгородцы, согласно местной летописи, молили князя остаться, но не смогли умолить и проводили с честью. Обычно это формулировка лукаво прикрывает факт, что одна группа "золотых поясов" насолила князю так, что он решил уйти, а другая была недовольна его уходом. Но в данном случае, похоже, новгородцы всерьёз опечалились.

Дело в том, что в прошлом году (год новгородцы считали с 1 марта) владимирские князья, в том числе Ярослав, во главе с великим князем Юрием Всеволодовичем двинулись на Новгород большой войной, требуя выдать им на расправу лидеров ненавистной "черниговской" партии во главе с посадником Иваном Дмитровичем. Но, вопреки ожиданиям, военная угроза южан лишь объединила Новгород. Летопись повествует, что республика собрала войска со всех земель, оградила город полевыми крепостями, а дороги — заставами. Граждане (конечно, не все, по многие) "хотели умереть за святую Софию о посаднике о Иване о Дмитровиче".

Узнав об этих сборах, владимирские князья дрогнули, памятуя о том, как страшны новгородские "пешцы" даже против лучшей дружины.