Теперь, когда, как говорил Остап Бендер, "картина битвы нам ясна", следует разрешить великий спор историков о численности сторон и потерях. Здесь, как и во многих других эпизодах жизни Александра Невского, спорили не столько аргументы, сколько политические убеждения. Русские и советские историки очень хотели преувеличить масштаб битвы, их оппоненты — низвести сражение до уровня мелкой пограничной стычки.

Нам с вами эти игры неинтересны. Посмотрим, что могут, а что не могут сказать нам подлинные источники. "Видно было, что отряд братьев строй стрелков прорвал", — сообщает Ливонская рифмованная хроника. Отряд, в оригинале "баньер" — это хоругвь в 35 рыцарей, до 400–500 всадников. Из них "двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен". Это соответствует цифрам погибших и пленных немцев Новгородской Первой летописи: "пало чуди без числа, а немец 400, а иных 50 руками взяли и привели в Новгород". Очевидно, что 26 братьев-рыцарей вели в бой более 400 сержантов и кнехтов. Но в плен простых солдат всегда брали меньше. Так было во всех битвах Средневековья, где мы имеем данные о потерях. Поэтому из 400 убитых немцев рыцарей было всего 20, а из 50 немцев в плену оказалось 6 рыцарей.

450 убитых и пленных немцев, в том числе 26 братьев ордена, это ещё не все, участвовавшие в атаке. Части братьев и всем рыцарям епископа Юрьевского далось вовремя отвернуть от русского строя и спастись. Чисто умозрительно это могла быть половина или, как минимум, треть участников битвы со стороны крестоносцев. Следовательно, их выехало на лёд 600–900 человек, больше, чем в ужасной для ордена сече при Лигнице, где погибло 6 братьев, 3 рыцаря-послушника и 500 солдат. Сами немцы считали прежде всего "братьев", и в этом смысле Ледовое побоище обошлось им более, чем вчетверо дороже Лигницы, и в 13 раз дороже Пскова.

Но могло ли участвовать в битве такое количество "братьев"? Ведь если спаслась хотя бы половина, на поле брани их должно было быть 52? — Вполне могло. Вспомним, что для восполнения потерь в сече под Шяуляем в Ливонию в 1237 г. прибыли с Германом Вальке 54 брата-тевтона. При этом часть братьев-меченосцев не участвовала или спаслась в злосчастном походе против Литвы. А для крестового похода на Русь орден наверняка усиленно вербовал новых членов.

Важно отметить, что хотя автор хроники считает потери в Ледовом побоище крупными и слёзно оплакивает павших, в тексте нет и намёка, что жертвы были катастрофическими. Единственное, что позволяет себе стихотворец, это приписать больше потерь "королю Александру":

Однако о потерях русских в самой битве новгородский летописец, обычно тщательно исчисляющий потери (и называющий имена всех сколько-нибудь знатных лиц), вообще ничего не говорит. До битвы — да, потери были. А на льду Чудского озера — нет. Для закованных в латы профессионалов, составлявших войско Александра, такой итог был вполне возможен — раз уж сберегавший своих воинов князь поставил противника в самое невыгодное положение!

Как же так? А где же смертоубийственное побоище, в котором, как говорят историки, участвовало с каждой стороны от 10 до 17 и даже до 20 тыс. человек, истреблявших друг друга так безжалостно, что, согласно Житию, "не было видно льда, ибо покрылось оно (озеро. — Авт.) кровью"?! Где почудившееся рыцарям, рассказывавшим о сражении автору Ливонской рифмованной хроники, несметное число русских: по 60 на одного немца? Ведь если брать минимальное число окружённых (как сумму погибших и пленных), то получается 450 х 60 = 27000, а если считать весь баньер — до 35 тысяч!

И где же, самое главное, картинно проламывающийся под "тяжёлой рыцарской конницей" лёд, завершающий побоище массовым потоплением врага?! Тот лёд, который сомкнётся над головами утопленников и скроет от русских реальное число погибших крестоносцев, так, что можно будет писать: на льду победители собрали 400 вражеских тел, а утонули, несомненно, остальные тысячи.