Масонам и якобинцам дворянам не удалось добиться введения конституции. И формально Александр I был полновластным властителем, но фактически он не был таковым. Всю жизнь ему приходилось считаться с желаниями тех, которые с помощью подлых интриг и провокаций вовлекли его в заговор против отца.

Проживи он немного больше и ему пришлось бы подавлять масонскодворянский заговор декабристов, созревший еще при его жизни.

В дневнике за 1834 год Пушкин записывает: «…Третьего дня обед у Австрийского посланника… Сидя втроем с посланником и его женой, разговорился я об 11 марта. Недавно на бале у него был цареубийца Скарятин; Финкельман не знал за ним этого греха. Он удивляется странностям нашего общества. Но покойный Государь был окружен убийцами его отца…

…Государь, ныне царствующий, первый у нас имел право казнить цареубийц или помышления о цареубийстве; его предшественники принуждены были терпеть или прощать».

Правильность взгляда Пушкина, что Александр I до конца жизни не мог наказать убийц своего отца и принужден был терпеть их, подтверждает и заместитель французского посла граф Буальконт в августе 1822 года:

«…Где можно видеть людей прекрасно воспитанных и принадлежащих к сливкам общества, но восхваляющих убийц Павла I, и где лучшим тоном людей высшего света были их намеки на то, что и они имели отношение к ужасному преступлению».

Это было написано всего за 28 месяцев до смерти Александра I.

Как мог Александр I уважать подобное общество, которым ему пришлось управлять, но которое упрямо стремилось управлять им.

VII. ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОГО МАСОНСТВА

I

Масонство всегда и всюду отличается пестротой своих идейных и политических стремлений, стремясь угодить на всякий вкус. Таковым оно было и в эпоху Александра I. Это подчеркивается всеми исследователями духовных течений Александровской эпохи.

«В царствование Александра I в России, преимущественно в столицах, образовалось много масонских «лож», разных школ и сект; личный состав лож был многочисленным и чрезвычайно пестрым, включая и высших чиновников Империи и будущих декабристов; столь же различны были и их направления; в отношении религиозном среди масонов были мистики и пиетисты, и люди индифферентные ко всякой религии; в одних ложах господствовала «обыкновенная масонская мораль» братолюбия и благотворительности (Пыпин), в других проявились политические тенденции либерализма и даже радикализма».

«Круг вольных каменщиков, — пишет Соколовская, работавший втайне со времени заключения Николая Ивановича Новикова в 1792 году в Шлиссельбургскую крепость, — был невелик.

Недовольство правительства Екатерины II было великим осколком стойкости: большинство братьев поколебалось в верности орденским заветам и прекратило собрания в ложах. Однако, как показало будущее, эти слабые духом братья не вовсе порвали связь с орденом, а лишь благоразумно выжидали для каменщических работ благоприятных времен».

«Круг мужей испытанной верности, не прерывая тайных собраний, сохранил для масонов XIX века духовные масонские заветы, важнейшие рыцарские законы, обрядники и символические предметы: эти верные братья, «солдаты ордена», как именовали их вольные каменщики, сберегли искру масонства под пеплом запрещения».

«…Несмотря на правительственные преследования, и мистические христиане (?!), и масоны, — свидетельствует П. Кропоткин в своей книге «Идеалы и действительность в русской литературе», (некоторые ложи которых следовали учению Розенкрейцеров), оказали глубокое влияние на умственную жизнь России. С восшествием на престол Александра I, масоны получили возможность более свободной проповеди своих идей…» Князь-анархист говорит правду.