|
На постановку «Господина Клейна» ушло столько же, сколько на «За шкуру полицейского». А если с самого начала кассы пусты, значит, трудно сделать что-то еще. Кино – это промышленность. Могу привести цифры. «Наша история» обошлась в миллиард сантимов прокатчику (считая в сантимах, которых сто во франке, французы как бы прибавляют вес тому, на что тратят. – А.Б.) и по 300 миллионов каждому продюсеру, мне в том числе. «Господин Клейн» стоил мне 200 миллионов и столько же со продюсеру. Что делать? Меценатов больше нет. Никто не даст мне два миллиарда. Никто не скажет: «Обожаю сюжет. Поставь-ка этот фильм». Актера Делона обвиняют в том, что он играет «шаблонные роли». Я читаю об этом повсюду. На что я отвечаю: «Поглядите на мою фильмографию. Кто сделал наряду с „Господином Клейном“ „Внимание, смотрят дети!“, „Учителя“ или „Зорро“, „Слово полицейского“ или „Леопарда“? Я не могу устраивать всех. Наступает момент, когда я говорю себе: „Что бы вы хотели, чтобы я снял?“ Вот я и играю Шарлю в „Сване“. И все восклицают: „Браво!“ Кто же эти „все“? 260 тысяч зрителей и пятнадцать критиков. Чего явно недостаточно для самоокупаемости. Что делать? Не знаю. Вот когда узнаю, тогда и скажу.
– Выходит, что после «Господина Клейна» вы стали задавать себе вопросы и реже снимаетесь, реже чередуете жанры своих фильмов. За последние два года, утверждая, что не изменили своей стратегии, вы работали и с крупными и для вас новыми режиссерами, в том числе с молодыми… Робином Дэвисом, Бертраном Блие, Шлендорффом, Жозе Пинейро… – Вы констатируете факт. Окружающая жизнь меняется. Люди меняются. Одни стареют, другие приходят им на смену. – За последние 10 лет ведь появились молодые режиссеры – Тавернье, Корно… – Не моя вина, если Тавернье не предлагает мне работать с ним! Точно так же не моя вина, что я ни разу не снимался у Трюффо. Увы, это уже никогда не случится… – В качестве продюсера вы когда-либо вели с ним переговоры? – Нет. Я достаточно хорошо его знал, и мне было ясно, что я не представляю для него интереса. Он не оспаривал ни мой профессионализм, ни мой талант, но я не подходил ему. Знаете, как трудно делать карьеру и всех устраивать? В Прусте (то есть «Любви Свана». – А.Б.) я показываю номер на трапеции, все находят – как здорово! Но для чего мне это надо? Я не нуждаюсь ни в чьем одобрении. Подчас мне кажется, что хорошо бы воспитать новое поколение, которое не видело Делона ни в «Рокко и его братьях», ни в «На ярком солнце», ни в «Леопарде»… А мне все твердят: «Он просто потрясающ в „Сване“!» Разве я и до этого не доказывал, на что способен?.. – Вот именно. Такое впечатление, будто вы все время защищаете свой статус «звезды», хотя никто его не оспаривает. – Еще как оспаривает! Можете об этом судить по результатам проката, по сборам, по провалам… – А разве нельзя себе позволить провал, когда ты Делон? – Вся моя карьера состоит из чередования провалов и успехов. И этой проблеме я не могу найти решения после 28 лет карьеры. Стараюсь потрафить иным «Нашей историей», а другим «Словом полицейского». Середины нет. Вот на «Борсалино» сошлись все категории зрителей. Но такой фильм сегодня не снять, он обойдется слишком дорого. Кино – не шейкер, в котором можно смешать разные ингредиенты в хороший коктейль. Действительно: снимаешь либо белое, либо черное. Но надо признать, что я единственный актер во Франции, который более двадцати лет делает белое и черное… – Это верно. |
