Изменить размер шрифта - +

 

– Что ж, хорошо живет мой-то? – сказал мужик. – Я говорил – безответный.

 

– Безответный-то безответный, да глупости задумал. Жениться вздумал на кухарке. А я женатых держать не стану. Нам это не подходяще.

 

– Дурак, дурак, а что вздумал, – сказал отец. – Ты не думай. Я прикажу ему, чтоб он это бросил.

 

Придя в кухню, отец сел, дожидаясь сына, за стол. Алеша бегал по делам и, запыхавшись, вернулся.

 

– Я думал, ты путный. А ты что задумал? – сказал отец.

 

– Да я ничего.

 

– Как ничего. Жениться захотел. Я женю, когда время подойдет, и женю на ком надо, а не на шлюхе городской.

 

Отец много говорил. Алеша стоял и вздыхал. Когда отец кончил, Алеша улыбнулся.

 

– Что ж, это и оставить можно.

 

– То-то.

 

Когда отец ушел и он остался один с Устиньей, он сказал ей (она стояла за дверью и слушала, когда отец говорил с сыном):

 

– Дело наше не того, не вышло. Слышала? Рассерчал, не велит.

 

Она заплакала молча в фартук.

 

Алеша щелкнул языком.

 

– Как не послушаешь-то. Видно, бросать надо.

 

Вечером, когда купчиха позвала его закрыть ставни, она сказала ему:

 

– Что ж, послушал отца, бросил глупости свои?

 

– Видно, что бросил, – сказала Алеша, засмеялся и тут же заплакал.

 

С тех пор Алеша не говорил больше с Устиньей об женитьбе и жил по-старому.

 

Потом приказчик послал его счищать снег с крыши. Он полез на крышу, счистил весь, стал отдирать примерзлый снег у желобов, ноги покатились, и он упал с лопатой. На беду упал он не в снег, а на крытый железом выход. Устинья подбежала к нему и хозяйская дочь.

 

– Ушибся, Алеша?

 

– Вот еще, ушибся. Ничево.

 

Он хотел встать, но не мог и стал улыбаться. Его снесли в дворницкую. Пришел фельдшер. Осмотрел его и спросил, где больно.

 

– Больно везде, да это ничево. Только что хозяин обидится. Надо батюшке послать слух.

 

Пролежал Алеша двое суток, на третьи послали за попом.

 

– Что же, али помирать будешь? – спросила Устинья.

 

– А то что ж? Разве все и жить будем? Когда-нибудь надо, – быстро, как всегда, проговорил Алеша. – Спасибо, Устюша, что жалела меня. Вот оно и лучше, что не велели жениться, а то бы ни к чему было. Теперь все по-хорошему.

 

Молился он с попом только руками и сердцем. А в сердце у него было то, что как здесь хорошо, коли слушаешь и не обижаешь, так и там хорошо будет.

 

Говорил он мало. Только просил пить и все чему-то удивлялся.

 

Удивился чему-то, потянулся и помер.

Быстрый переход