— Эй, Нил, проснись, срочный вызов от самого высокого начальства. В Миннеаполисе захватили торговый центр, и нужно проникнуть в компьютерную систему, — это был его начальник, доктор Боб Бенсон.

— Системой завладели преступники? — спросил Нил.

— Похоже на то. Тысяча заложников, торговый центр наглухо заперт, местная полиция не смогла в него проникнуть. Сам догадайся, кому это разгребать.

— Я все понял, — сказал Нил.

— Живо поднимайся наверх для краткого инструктажа, затем спускайся сюда и принимайся за работу. Это дело такое горячее, что аж дымится. Детской порнухе придется немного обождать.

Нил быстро встал и направился к двери. Но затем он обернулся, схватил занавес, скрывавший навязанную ему мерзость, и сорвал его. Этот жест был сродни тому, как герой Джона Уэйна в фильме «Искатели» отбрасывает кобуру своего ружья при виде пылающего ранчо. Он означал, что Джеффри Нил идет воевать не на жизнь, а на смерть.

По пути к торговому центру Уилл Кемп непрерывно разговаривал по телефону с Вашингтоном. Тема: политика. Тон: неприятный. Реальность: угнетающая.

— Тебе предстоит разыграть все это как нельзя лучше, — говорил помощник директора Ник Мемфис. — Он ни за что не согласится отдать общее руководство, если ты пойдешь наперекор, он будет взывать к средствам массовой информации, а те от него без ума, сам знаешь.

— Черт побери, так как же мне поступать? — спросил Кемп.

— Я бы не стал его задирать, — сказал Ник. — Пусть сам придет к тебе. Он будет вынужден прийти к тебе.

— Уж лучше он придет ко мне, черт побери, — пробормотал Кемп, глава отделения ФБР в Миннеаполисе, ветеран различных правоохранительных ведомств. В частности, у него за плечами была долгая служба в Техасе, в УАТО и управлении по борьбе с наркотиками, стоившая ему огнестрельного ранения в ногу. — Он ни хрена не смыслит в нашем деле.

И это была правда. Полковник Дуглас Обоба в действительности не сделал ровным счетом ничего. Его карьера была обусловлена исключительно умением появляться в нужном месте, произносить речи, получать награды, после чего подниматься на следующую ступень. При этом очень кстати были великолепные отношения с прессой, установленные благодаря таланту советника Дэвида Ренфроу, который занимался этим уже много лет, в разное время поддерживая главу нью-йоркской полиции и комиссара полиции Сан-Франциско. Обоба познакомился с Ренфроу, когда оба работали в комиссии Сената, и с тех самых пор с ним не расставался.

— Только никому этого не говори, — посоветовал Ник. — Держи все при себе. Во всеуслышание ты любишь и уважаешь его, как и все в Бюро. Он «тот самый», и нам это известно.

— Та еще задница, — пробормотал Кемп, и оба поняли, что он имел в виду.

По Вашингтону усердно ходили слухи, что следующим высоким назначением Дугласа Обобы станет пост директора ФБР: первый чернокожий на этой должности, самый молодой из всех, кто когда-либо ее занимал. Поэтому и Мемфис, и Кемп понимали, что любые их решения, принятые сегодня, в будущем, возможно, лягут на них тенью, если им придется работать под началом этого человека.

— Господин помощник директора, если я увижу, что он ставит под угрозу жизнь людей, я вынужден буду действовать. Вынужден буду. Вы же понимаете, всему есть свой предел.

— Послушай, быть может, наши страхи преждевременны? Быть может, ситуация не так плоха, как нам кажется, или же она разрешится мирно, без применения силы, и все разойдутся по домам без единой царапины. Если же случится худшее, в полиции штата Миннесота есть толковые люди, которые помогут ему советом.