Этих-то национал-либеральных политиканов король Кароль, помимо наследника престола принца Фердинанда и его жены Марии Эдинбургской и Саксен-Кобург-Готской, и вызвал к себе на совещание. Принц Фердинанд по своей сути был пустым местом, больше всего он увлекался ботаникой, а в политике разбирался не больше, чем в астрономии. Супруга наследника, напротив, была особой живой, очень деятельной, но ее политические амбиции ограничивались той ролью, какую румынское общество отводило женщине. Ох, как она завидовала своей двоюродной сестре Ольге, которую случай и сплотившаяся вокруг лейб-кампания вознесли на недосягаемую высоту…

Кодлу национальных либералов возглавлял престарелый премьер-министр, он же министр иностранных дел, Димитре Стурдза (сын бывшего молдавского господаря Михаила Стурдзы от первого брака), а позади него толпились: военный министр Александру Авереску, начальник генерального штаба Григоре Грациану, министр внутренних дел Ионел Братиану и председатель Сената Иоан Лаговари. И если королевская семья в любом случае избежит самого страшного исхода, то должностным лицам национал-либерального румынского правительства в случае неблагоприятного развития событий грозили нешуточные неприятности.

– Господа! – сказал король, когда вопросительные взгляды приглашенных сошлись на нем как лучи боевых прожекторов. – Я должен поставить вас в известность, что сегодня утром мною была получена личная и чрезвычайно важная депеша от русской императрицы Ольги. В своем послании она требует беспрепятственно пропустить ее армию в Болгарию через территорию Румынии и дать ей право организовывать на нашей территории экстерриториальные войсковые линии снабжения, свободные от всяческого таможенного досмотра и контроля.

В ответ на это заявление национал-либеральные политики вскипели гулом голосов, выражающих крайнюю степень негодования. И когда этот шум улегся, тихо заговорил восьмидесятидевятилетний премьер-министр Димитре Стурдза.

– Это немыслимо и совершенно невозможно! – решительно сказал он, – суверенитет Румынии не позволяет ничего подобного. Тридцать лет назад союз с русскими был нам нужен для того, чтобы из княжества, вассального Турции, превратиться в полностью независимое государство, но сейчас у нас нет никаких причин идти на поводу у прихотей русской императрицы. Вот если нам за это как следует заплатят или передадут под нашу власть новые территории…

– Русская царица ведет у себя в стране совершенно возмутительную политику, – медленно, важностью, произнес Иоан Логовари, – а также нянчится с простонародьем, будто оно хоть что-то значит. Мы только недавно сумели отбиться от очередного мужицкого мятежа, но стоит на нашей земле оказаться русским солдатам, как все полыхнет вновь!

– Не о том говорите, господа! – выкрикнул министр внутренних дел Ионел Братиану. – По настоянию России не так давно на конференции в Бресте были признаны ничтожными итоги Берлинского конгресса, на основании которых в состав Румынии входит Северная Добруджа. Нас на это сборище не позвали, и все решили без нас. Но это и понятно – ведь Великие Державы вспоминают о Румынии, только если об нее споткнутся. Удивительно другое – как на такую возмутительную наглую резолюцию согласились французы и англичане? Ведь прежде для них не было более важного дела, чем сдерживание амбиций и так уже беспредельно разросшейся России, и румынское королевство было в этой политике частью барьера, отделяющего этих наглых русских от Балкан.

– Должен вам напомнить, – дребезжащим голосом произнес король, – что амбиции моего кузена Вильгельма в настоящий момент беспокоят политиков в Лондоне и Париже значительно больше агрессивных планов русской императрицы, и именно поэтому они согласились на денонсацию итогов Берлинского конгресса.