|
– Мой генерал! В гараже обнаружены два грузовика. Баки полные. Уйти на грузовиках, а потом их бросить?.. Пешком мы не сможем уйти от станции так далеко, чтобы избежать встречи с эвакуационной командой, которая наверняка вот-вот будет здесь. Однако грузовики слишком заметны в этой местности, где и дорог-то нет, одни тропинки, протоптанные босыми ногами здешних жителей. Уйти на грузовиках подальше, а потом их бросить?.. Ногами не уйдем… – Грузитесь… Берите все, что может представлять какую-либо ценность. – Что делать с пленными? – С пленными? – Да, мой генерал, четверо связистов. Киборги, мой генерал. Использовать чужих киборгов для собственных нужд?.. Это еще хуже, чем стрелять из трофейного оружия, найденного в болоте. Оставить в живых?.. Невозможно. – Расстрелять. – В конце концов это просто киборги. – Есть! 7. КОНСТАНТИН ТАМАНСКИЙ Специальный военный корреспондент Разведывательная группа, выдвинувшаяся вперед с локаторами биообнаружения, поймала местного жителя – согбенного старичка в одной набедренной повязке. В его редких волосах кишели насекомые, во рту не имелось ни одного зуба. Старичок с ужасом смотрел на нас глазками, вокруг которых засох гной, и мелко дрожал. – Ты кто такой? – спросил Нуйома, стараясь не испугать старика еще больше. Тот что-то пискнул. – Он лози, господин, – вмешался кто-то из рядовых. – Не знает португальского и чиньянджа. Земледельцы, они с начала войны совсем одичали, кто выжил… Я немножко знаю язык лози, я жил в Солвези до войны. – Спроси, кто он, где живет, не видел ли поблизости людей с оружием, – велел капитан. Рядовой некоторое время переговаривался со стариком, причем последний несколько осмелел и даже подобострастно хихикнул под конец. Закончив беседу, рядовой повернулся к нам: – Он говорит, их деревню сожгли еще прошлой осенью. Он ушел к родственникам в соседнюю, но и ту сожгли несколько дней назад. Приходили люди с ползучими машинами, искали еду. Забрали одну свинью, совсем худую, а потом убили хозяина за то, что прятал ее, и сожгли деревню. Старик уплыл по реке, потом ходил по лесу. С тех пор людей не видел. – Когда это было точно? Старику перевели. Он что-то сказал, тыча узловатым пальцем в небо. – Пять дней назад, – сообщил рядовой. – Ладно. Дайте ему поесть, да немного, пусть идет по нашим следам на восток, – велел Нуйома. Повернувшись ко мне, он поинтересовался: – Что скажете? – Думаете, доберется до лагеря? – ответил я вопросом на вопрос. – Возможно. Если не пристрелит патруль или не убежит опять в лес. Он боится нас не меньше. Я стараюсь не думать об этих людях, которые попали под топор случайно. Их слишком много, чтобы думать о каждом. Вы были до войны в Салиме? Это курорт на озере Ньяса. – Не довелось. – Очень, очень красивое место. Куда там Копакабане или Ривьере… Я был там в прошлом году. Вся прибрежная линия забита трупами, свежими и разложившимися. После этого выброса воспоминаний он ушел к своей машине. Капитан, философ и кадровый офицер, мне положительно не нравился, и я не мог ничего с этим поделать. |
