Но Тойнет попросила свою подругу составить ей компанию во время пикника на живописном берегу речушки. Лео, увидев, что она сидит в тени деревьев рядом с супругой наследника престола Франции в окружении местных жителей, с облегчением удалился, и Корделия лишь проводила его бессильным взглядом.

Лео шел вдоль цепочки экипажей, лошадей, вьючных мулов и телег. Мысли витали далеко, внимание было рассеяно, и поначалу он даже не услышал за спиной у себя женский голос, окликавший его. Лишь после повторного «Милорд, прошу вас на пару слов» он оглянулся назад.

Высокая угловатая женщина с поредевшими седыми волосами, выбивающимися из-под накрахмаленного чепца, присела перед ним в книксене, но во всем ее облике и манерах не было ничего раболепного. Она посмотрела ему прямо в глаза со спокойным достоинством и скрытым вызовом.

— Меня зовут Матильда, милорд, — представилась она, видя его удивление.

— Ах да, конечно. — Он потер рукой подбородок.

Это была няня Корделии — та самая женщина, которая знала про все случившееся прошлой ночью. Однако в ее взгляде он не мог прочитать осуждения. Хотя Лео не привык думать об отношении слуг к нему, сейчас он с удивившим его самого беспокойством поймал себя на мысли, что не желал бы оказаться среди врагов матушки Матильды.

— Я хотела бы поговорить с вами о Корделии, — сказала та.

Виконт сразу понял, что с таким человеком нет необходимости прибегать к каким бы то ни было уловкам. Он жестом предложил Матильде следовать за ним вдоль берега реки, где было спокойнее.

— Как я понимаю, княгиня Саксонская посвятила вас в события, которые имели место прошлой ночью, — холодно произнес он.

— Я в курсе всего, что происходит с моей девочкой, милорд.

— Понимаю.

— Вам надо знать, милорд, что девочка — вылитая мать.

Если она любит, то любит от всей души. И для нее тогда не существует ничего, кроме ее любви.

— Я не совсем понимаю, Что вы имеете в виду, — мягко произнес Лео. — Она замужем за князем Михаэлем.

— Ну да, замужем за ним, но любит вас, милорд.

— Неужели вы вместе с Корделией сошли с ума? — Лео в сердцах стегнул стеком по ракитовому кусту. — Что бы она себе ни вообразила, это не может изменить ее положения.

Матильда понимающе кивнула головой:

— Я так ей и сказала, милорд. Но она не имеет обыкновения обращать внимание на то, что ей мешает.

— И, как я понимаю, мое отношение к данному предмету тоже не имеет никакого значения, — заметил он, втянув сквозь зубы воздух.

— Надо думать, вы не поощряли ее глупости?

— Разумеется, нет. Я же не какой-нибудь хладнокровный развратник.

— Тогда вам надо как-нибудь развеять ее заблуждение, милорд. Я сомневаюсь, что она по доброй воле откажется от вас, — без обиняков произнесла Матильда.

Лео поймал себя на том, что его не оскорбил ни совет женщины, ни ее манера выражаться. Она говорила истинную правду. У него было куда больше опыта, рассудительности, воли, чем у шестнадцатилетней Корделии. И уладить ситуацию, в которую они были вовлечены вдвоем, предстояло именно ему. Мельком пришло на ум, что до появления няни задача представлялась ему куда более простой, чем сейчас.

— Я не причиню ей вреда, Матильда.

Она несколько секунд смотрела на него, потом сказала:

— Конечно… конечно, я верю вам, милорд. И это только к лучшему, потому что человек, причинивший вред моему ребенку, причинил бы его и мне.

И добродушная тетушка в этот миг исчезла, сменившись античной фурией с грозным потемневшим взглядом, все знающей и предостерегающей.

Лео едва не отшатнулся от Матильды, ему пришла на ум мысль о колдовстве.