— Позвольте мне предложить вам это, — по-английски сказал он. — Я знаю, что дамский платочек мало пригоден для вашего состояния. — У него был приятный голос образованного человека, с чуть заметным акцентом, а его речь была несколько книжной. — Вы плачете, потому что ушиблись, или, может быть, вы заблудились? — поинтересовался он, продолжая пристально вглядываться в ее лицо.

Ивлин взяла платок, не замечая его внимательного взгляда, и машинально вытерла лицо. От платка пахло лавандой.

— И то и другое, — печально ответила она.

Незнакомец удивленно поднял брови.

— В самом деле? Но вы же совсем недалеко от города. Вам нужно было только пойти по этой тропинке, и она вывела бы вас на дорогу. Но если вы ушиблись, может быть, вы не в состоянии идти? — Он взглянул на легкие белые босоножки Ивлин. — Ваши туфельки очень красивы, но они непригодны для прогулок по горам. Вы подвернули лодыжку?

Помимо своего желания Ивлин рассмеялась. Ей показалось весьма забавным искреннее беспокойство незнакомца по поводу несуществующего ушиба.

— Простите, я ввела вас в заблуждение, — сказала девушка. — На самом деле я в полном порядке. Это просто… — Ее голос сорвался, и настроение изменилось. Она опять стала отчужденной и печальной. — Я пришла сюда, чтобы побыть в одиночестве, — объяснила она.

— Плохо, если человек ищет одиночества, чтобы плакать, — сказал незнакомец. Он посмотрел на пестревшую цветами траву. — Не возражаете?

Не поняв его намерения, она только пожала плечами, и он устроился на траве у ее ног.

Ивлин инстинктивно отпрянула. Она всегда замыкалась в себе при встрече с незнакомыми людьми, а этот человек, кажется, намерен остаться здесь надолго. Сначала девушка хотела уйти, но потом передумала. Ей нечем будет занять себя, если она уйдет, а этого человека она сможет быстро поставить на место, если он станет чересчур любопытным.

— Я поднимался на Райтершпице, — сказал он. — Довольно долгий путь.

— Это гора над нами? — спросила Ивлин без всякого интереса.

— Да, но она не самая высокая, к тому же я схитрил. Я поднялся по канатной дороге, а потом прошел пешком от Росшутте. Там еще много снега.

— Наверное. — Ивлин не обращала внимания на снег, хотя в ясную погоду вершины были хорошо видны. Непроизвольно ее взгляд остановился на стройной фигуре незнакомца, расположившегося на траве. Он был очень привлекательным молодым человеком, но Ивлин мужчины больше не интересовали. Ей было непонятно, почему он заговорил с ней. Скромно одетая, с заплаканными глазами она вряд ли могла ему понравиться.

Незнакомец надвинул шляпу на глаза, чтобы защититься от солнца, но из-под ее полей продолжал разглядывать девушку.

— Вы остановились в Зеефельде? — спросил он. — Мне кажется, я вас где-то видел.

— Маловероятно. В городке полно туристов, а я избегаю шумных сборищ.

— Может быть, это было не в Зеефельде.

Ивлин настороженно взглянула на него. У нее не было желания встретить того, кто мог знать ее раньше.

— Я уверена, что мы не встречались, — твердо заявила она.

— Могу я узнать ваше имя?

— Конечно. Риверс. Иви Риверс.

Он был явно разочарован.

— Мне оно незнакомо.

— Ничего удивительного. Я никогда в жизни вас не видела, — настойчиво подчеркнула девушка.

— Пожалуй, вы правы. У вас какое-то горе? Почему вы сидите здесь и плачете?

Ивлин не хотела рассказывать ему свою историю: Очень жаль, что он застал ее в минуту слабости, но это не дает ему право лезть ей в душу.