Изменить размер шрифта - +
Альмарен успевал слазить на все окрестные вершины и посмотреть оттуда на Оккаду, на Зеленый алтарь, на своего друга, неподвижно склоненного над очередным камнем и лишь изредка отбрасывающего назад длинные белокурые волосы, а тот все выбирал нужные куски, так же тщательно, как делал любое дело.

Друзьям редко удавалось вернуться незамеченными – они пропускали обед, да и куски эфилема были свидетельством их провинности. Суарен вызывал их к себе, журил и требовал обещания, что этого больше не повторится. Они давали обещание, но вскоре у Риссарна кончался эфилем, и все повторялось.

Теперь Альмарен понимал, что учитель закрывал глаза на их эфилемовые вылазки, ограничиваясь формальным внушением. Совсем не безобидно кончался другой вид запрещенных вылазок – когда Альмарен зазывал Риссарна пойти искупаться в Тионе. Альмарен любил плавать. Завидев реку, он пускался бежать вниз по прибрежному лугу, далеко отрываясь от бегущего сзади Риссарна, который пользовался ногами для бега куда менее уверенно, чем резцами для изготовления поделок. Эти прогулки чаще оставались нераскрытыми, но, если Суарен узнавал о них, последствия в виде добавочных хозяйственных работ не заставляли себя ждать.

«Здесь должен быть эфилем», – думал Альмарен, оглядывая каменистые склоны оврага. Сочетания пород были теми же, какие он видел в горах, сопровождая Риссарна. Молодой маг стал внимательнее смотреть под ноги и действительно заметил среди обычной гальки обкатанные водой эфилемовые камни.

Он поднял и взял с собой несколько особенно понравившихся эфилемовых галек, полупрозрачных и светло‑золотистых, как свежий луговой мед.

Летняя жара не утомляла здесь, во влажных северных лесах, поэтому Альмарен, почти не уставая, шел от темноты до темноты. Утром и вечером он съедал по куску дорожной лепешки, чтобы не выдавать себя светом костра.

Впрочем, и днем он разводил огонь лишь для приготовления травяного чая, потому что поварские таланты Альмарена на этом и начинались, и заканчивались. Он выбирал укромные места для ночевок и засыпал прямо на камнях, без одеяла, которого не взял в расчете на жаркую погоду.

Чувства Альмарена обострились, он выучился угадывать и различать по голосам мелких и крупных зверей и птиц. Иногда он просыпался по ночам от присутствия поблизости крупного зверя, явственно ощущая его в темноте – скрытое напряжение мускулистого тела хищника, его неслышные шаги и осторожный поворот головы. Но зверь уходил, не смея в летнее сытое время напасть на незнакомую добычу, и Альмарен вновь откидывался на землю и выпускал из руки меч. В такие мгновения он вспоминал Тревинера, который во сне мог чувствовать приближение постороннего, и больше не удивлялся необычной способности охотника.

Тревинер предупреждал Альмарена, что в среднем течении Руны живут уттаки, поэтому молодой маг с каждым днем все внимательнее всматривался и вслушивался в лес. Прошла неделя пути, когда он, поднявшись с ночевки, заметил впереди, в расширении оврага, просвет поляны. Осторожно выглянув из‑за кустов, Альмарен увидел на поляне конические шалаши из звериных шкур и снующих между ними уттаков. Он понял, что ночевал в опасной близости от дикарей, и порадовался, что не набрел на их поселение вчера, когда искал место для ночлега. Скрывшись в лесу, он обошел поляну по противоположному склону оврага и отправился дальше, не замеченный уттаками.

 

 

***
 

Лила и Витри еще до зари оставили свой неудобный ночлег. Они долго пробирались к оврагу, укрываясь в тени скал, чтобы не привлечь внимания проголодавшихся за ночь василисков. На поросшем лесом склоне они вздохнули свободнее, потому что огромные крылатые ящеры охотились только на открытых местах. Оставалась вторая забота – не наскочить на уттаков, спастись от преследования которых можно было лишь на скалах, в логове у ящеров. Со всеми предосторожностями Лила и Витри спустились к реке.

Быстрый переход