Её вязаная шапка с большим помпоном съехала на макушку, выпустив на мороз тёмную пушистую прядь, шарф раскрутился и мёл дорогу, а полы коротенькой дублёнки ритмично били по закоченевшим коленям. Она торопливо пробиралась сквозь надвигающиеся сумерки, шумно шмыгала носом и поминутно поглядывала на циферблат ручных часов.

— Да, ч-черти-че! — ругалась она, в очередной раз, поскользнувшись на спуске с оледенелого бордюра. — Ни фига ж не видно!

Она едва не упала на грязный автомобиль, неловко припаркованный на тротуаре, ещё раз чертыхнулась, и с силой дёрнула ручку своего подъезда. Со второй попытки дверь поддалась, протяжно скрипнув и пропуская её внутрь, в душный полумрак, пахнувший горячей сыростью и кошками.

— Дашка! Я уже тут! — проорала она вверх, на лестничную клетку, с топотом поднимаясь на свой второй этаж.

Из-за поворота показалась кислая физиономия Дашки Синицыной, её школьной подруги. Софья устало закатила глаза к потолку. Вот вечно так! Чуть что выпадает из графика — подождать пять минут или выйти раньше из дома — сразу вот такой же недовольный вид.

— Я думала, ты ушла, — тихим, бесцветным тоном пропела Дашка, поправляя очки.

— Правильно сделала, что подумала, — кивнула Афанасьева, уже напряжённо шуруя в карманах в поисках ключей.

— Мы вроде на пять договорились встретиться, — продолжала нудеть за спиной Дашка.

Сунув ключ в замочную скважину, Софья с силой толкнула входную дверь:

— А мы и встретились! — часы в комнате как раз отстукивали пять раз. Софья подняла вверх указательный палец: — Слышала? Всё по часам, как ты любишь!

И ворвалась внутрь квартиры, на ходу сбрасывая модные угги, дублёнку, шапку с шарфом и, бросая всё на пуфик у входа, потопала в кухню, по дороге нацепив растоптанные тапочки.

Там она с надеждой щёлкнула выключателем и взглянула на круглый абажур люстры — лампочка не загорелась: свет так и не дали. Как с утра выключили, так и «ведутся ремонтные работы». Хорошо, что у них газовая плита, теперь хоть с голоду не умрешь. А темнота… оно ничего, в задуманном деле, точно, не помеха.

— Есть будешь? — крикнула она подруге.

Из коридора послышалось одобрительное бульканье. Соня выглянула: ну, естественно, мисс «красота и порядок» уже аккуратно пристроила на вешалке свою куртку и теперь разбирает брошенные Соней вещи.

— Даш, оставь ты их в покое, — она подошла, забрала из рук подруги свою дублёнку и демонстративно бросила назад, на пуфик.

И вернулась в кухню. Даша, всё с такой же кислой миной, поплелась следом. Она плюхнулась на табурет, отрешённо наблюдая за хозяйкой: та достала из нижнего шкафчика, из самых недр его, старенький эмалированный чайник с почерневшим дном, налила в него воды и поставила на печку. Чиркнув спичками, зажгла огонь на конфорке и вытащила из холодильника большое блюдо, прикрытое полотенцем, поставила на середину обеденного стола, рядом с белой непрозрачной вазой, доверху наполненн