|
Недопитое пиво вернул на кухню, пожалел об отсутствии холодильника – и сунул пару бутылок под холодную воду. Вернулся на берег, сел и стал смотреть на океан. За спиной садилось солнце, моя тень дотянулась до самой воды. Тень от башни, казалось, тянулась к самому горизонту. Долго любоваться закатом мне не дали – постучали в дверь из Кимгима. Я почему то решил, что это вернулся Цай. Но это оказались два хорошо одетых джентльмена (язык не поворачивался назвать их иначе), похожих, будто отец и сын или дядя и племянник, которые поинтересовались, куда можно пройти из моей башни. Москва их не заинтересовала. У меня сложилось ощущение, что их вообще не интересовала наша Земля – стало даже немного обидно. На морской мир они посмотрели с явным интересом, но он их тоже не устроил. Мы очень вежливо раскланялись. На прощание старший из мужчин, которого я мысленно назвал «дядюшкой», предложил мне сигару. Я подумал и принял подарок. Никаких тревожных ощущений в душе не возникло. Видимо, таможенник был вправе принимать мелкие подношения. Вскоре после этого постучали в земную дверь. Эту компанию опознали бы завсегдатаи модных тусовок и ночных клубов. Даже я, хоть и не вспомнил имен, узнал популярного молодого рэпера (наяву он выглядел совсем мальчишкой – самоуверенным, пыжащимся мальчишкой) и блондиночку лет семнадцати из какой то девичьей группы: то ли «Ириски», то ли «Тянучки», то ли «Сосалки». Никогда не мог запомнить названия этих странных коллективов, где главное не голос или текст, а несколько штук длинноногих миловидных исполнительниц, отличающихся только цветом волос. С рэпером и певичкой была свита: два парня и две девчонки. Видимо, поклонники. Всем не больше двадцати. Судя по наглым глазам, дорогой одежде и припаркованным в сторонке машинам – тоже золотая молодежь. Только в отличии от рэпера и певички – веселящаяся на чужие деньги. Их папы мамы когда то удачно украли кусочек страны. Страна была большая, кусочек жирный, и теперь отпрыски могут проводить время, дрейфуя между парижскими бутиками (экстравагантные особы предпочтут лондонские) и модными европейскими дискотеками (продвинутая молодежь выбирает японские). Из шестерых только один знал о функционалах – парнишка рэпер. Певичка, похоже, путешествовала между мирами и не особо удивлялась. А вот золотая молодежь (мой папа, почему то, называет таких «мажорами») отчаянно трусила и от этого становилась все наглее и неприятнее. Рэпер сразу же выбрал Землю семнадцать. Едва увидев океан, золотящийся под последними лучами солнца, молодежь принялась восторженно и обильно материться. Только крашеная медноволосая девчонка, виснущая на чахлом плече кавалера, пискнула, что «на Фарерах круче». Почему она вспомнила холодные Фареры – не знаю. Может быть, это единственное туристическое место, где ее приятели не бывали и не могли ничего возразить? Мне очень хотелось отобрать у туристов алкоголь и рассованные по карманам галлюциногены. Но в мир Заповедник можно было ввозить любую дрянь. Так что я обошелся тем, что содрал с них пошлину по полной. Даже за презервативы, которые были и у парней, и у девушек. Они не спорили. И без малого две штуки рублей пошлины их ничуть не смутили. Я в прежней жизни с такой легкостью расстался бы с двадцатью рублями. Закрыв за ними дверь я поднялся в кухню. Пило остыло. Я открыл бутылку, разорвал пакетик с фисташками. Выпил бокал, налил второй. Подошел к окну в Заповедник. Молодежь купалась в море. Шумно и весело. Совсем как нормальные люди. |
