– Сокровищ? – удивился он.

– Ну да. Вы занимаете мое время решением логических задач, изучением истории и вашего семейного архива, а в конце мы с Кортиком найдем замшелый сундучок с сокровищами.

– Ты сказал – вся надежда на Кортика. А при чем здесь мой сын?

– Я говорю с вами, а он – с дядей Моней. Потом мы суммируем информацию.

– Я не хочу, чтобы мой сын… – требовательно и почти зло начал адвокат, и тут уже я его перебил:

– Поздно. Гены сработали.

– Какие еще гены?!

– Ваш сын по ночам чертит карты предполагаемых мест хранения сокровищ, которые последователи Заратустры могли спрятать в Египте.

Дело было в воскресенье. Он подошел к старому «Плимуту» дяди Мони, когда тот со скоростью хромой утки проехал все дорожки от ворот до Надома и остановился у крыльца. Подошел и сквозь стекло стал смотреть на старика. Дядя Моня минут через пять понял, что мальчишка пришел не просто поздороваться, и опустил стекло.

Кортик, не раздумывая, начал с главного:

– Иммануил Швабер, это вы вели дело № 9645?

Дядя Моня изумился, но вида не подал.

– Какого года? – спросил он.

– Тысяча девятьсот сорок пятого, – отрапортовал Кортик. – Дело жены одного писателя.

– Я, – сознался дядя Моня, открыл дверцу и осмотрел «пионэра» с головы до ног, после чего огласил приговор: – Десять лет лагерей. – Подумал и добавил: – Выжила. Вернулась в Крым.

– А что она сделала? Что значит – пособничество врагам? – продолжал допрос Кортик.

– Работа на врага в оккупированной зоне.

Кортик немного подумал, потом спросил:

– А где она еще могла работать в оккупированной зоне?

Дядя Моня тоже немного подумал и ответил:

– Нигде. Она могла уйти в подполье и вредить врагу. Но, имея на руках психически нездоровую мать и сильно опасаясь, что немцы ту просто ликвидируют, Нина Гринович пошла работать в типографию.

– Что она делала в типографии? – уточнил Кортик.

– Да уж не полы мыла! Она принимала самое активное участие в выпуске немецкой газеты. С ее участием было выпущено пять экземпляров фашистского средства массовой информации.

На этом разведывательная миссия Кортика была закончена – он узнал все, о чем я просил, но как всегда это бывает в беседах со взрослыми, из каждого их ответа вытекает масса новых вопросов. Например, таких:

– Немцы всегда убивали психов?

– На оккупированных территориях они в первую очередь убивали психически больных и цыган, – подтвердил дядя Моня.

– А вы? – прищурился Кортик.

– Уважаемый пионэр, вы переходите границы дозволенного. Станьте прямо перед полковником в отставке! Руки по швам!

– Я нечаянно, я не так спросил, – повинился Кортик, выпрямившись и вытянув руки.

– Что вы хотели спросить? Не был ли я психом?

– Нет, конечно. Я хотел спросить, вы убивали людей?

– Естественно, убивал! А теперь позвольте и мне уточнить некоторые детали нашей беседы.

– Не знаю никаких деталей, – тут же отбился Кортик.

– Тогда откуда вы могли узнать секретную информацию и номер дела сорок пятого года?

– Из письма. А письмо было в сейфе моей бабушки. Эту самую Нину Гриневич…

– Гринович.

– Да, Гринович, ее рели… оправдали, а она уже умерла и не узнала этого.