— Таинственное дело, — заметил инспектор Бэджер, наконец нарушая тишину, — хотя до определённого момента всё достаточно ясно. Тело способно рассказать собственную историю.

Мы пересекли комнату и взглянули на труп. Это был довольно пожилой человек, лежащий на полу перед камином лицом вниз с раскинутыми руками. Тонкая рукоятка кинжала торчала из спины под левым плечом, и, за исключением следов крови на губах, это было единственным свидетельством того, как наступила смерть. На небольшом расстоянии от тела на ковре лежал ключ от часов, и, взглянув на часы на каминной доске, я понял, что передняя стеклянная крышка открыта.

— Видите, — продолжил инспектор, заметив мой взгляд, — он стоял перед камином, заводя часы. В это время убийца подкрался сзади — шум поворачиваемого ключа, должно быть, скрыл его движения — и нанёс удар. И по положению кинжала на левой стороне спины видно, что убийца, должно быть, был левшой. Всё это достаточно ясно. Неясно то, как он сюда вошёл и как он отсюда вышел.

— Надеюсь, тело не двигали? — поинтересовался Торндайк.

— Нет. Мы посылали за доктором Эджертоном, полицейским хирургом, и он дал заключение, что человек мёртв. Он ещё вернётся, чтобы увидеться с вами и договориться о вскрытии.

— Тогда, — сказал Торндайк, — мы не будем трогать тело до его прихода, лишь измерим температуру и проверим отпечатки на рукоятке кинжала.

Он достал из сумки длинный химический термометр и инсуффлятор, то есть трубку с порошком. Первый он установил под одеждой мертвеца на живот, а с помощью последнего нанёс слой тончайшего жёлтого порошка на чёрную кожаную ручку кинжала. Инспектор Бэджер нетерпеливо склонился, чтобы исследовать ручку, когда Торндайк сдул порошок, равномерно распределившийся по поверхности.

— Никаких отпечатков, — сказал он разочаровано. — На убийце, должно быть, были перчатки. Но эта надпись даёт довольно прозрачный намёк.

Он указал на металлическую гарду кинжала, на которой неровно было выгравировано одно слово: «TRADITORE».

— По-итальянски это значит «предатель», — продолжил инспектор, — и я получил от швейцара некую информацию, которая согласуется с этим предположением. Мы сейчас его пригласим, и вы услышите сами.

— Тем временем, — сказал Торндайк, — поскольку положение тела может быть важным для расследования, я сделаю одну или две фотографии и нарисую примерный план в масштабе. Вы говорите, здесь ничего не передвигали? А кто открыл окна?

— Они были открыты, когда мы вошли, — сказал мистер Марчмонт. — Вчера вечером, как вы помните, было очень жарко. Мы не перемещали вообще ничего.

Торндайк извлёк из сумки маленькую складную фотокамеру, телескопическую треногу, рулетку, самшитовую линейку и альбом. Он установил камеру в углу и сфотографировал на пластинку общий вид комнаты, включая труп. Затем он переместился к двери, откуда сделал второй снимок.

— Встаньте перед часами, Джервис, — сказал он, — и поднимите руку, как будто вы их заводите. Спасибо, стойте так, пока я не вставлю новую пластинку.

Таким образом, пока делался снимок, я оставался в положении, которое, как предполагалось, мертвец занимал в момент убийства, а затем, прежде, чем я пошевелился, Торндайк отметил положение моих ног на полу мелом. После этого он поставил треногу на эти метки и сделал ещё две фотографии из этого положения; наконец, он сфотографировал само тело.

Покончив с фотографированием, Торндайк с замечательной сноровкой и скоростью набросал в альбоме план комнаты, указав точное расположение различных объектов в масштабе четверть дюйма к футу, — за этим процессом инспектор следил с некоторым нетерпением.