— Никому не двигаться!

Охранники застыли. Джекела приказ застал в неудобной позе: с чуть приподнятой от земли ногой. Мгновение постояв так, он покачнулся и ничком упал в снег.

Некоторое время Вэйн стоял не шевелясь. Потом поднял руку, боязливо коснулся камня и беспокойно ощупал лоб.

Самоцвет засел намертво: врос в кость и теперь отчетливо выделялся между бровями наподобие метки какой-нибудь индийской касты…

Необъяснимый ужас охватил Вэйна. Он вцепился в самоцвет и попытался вырвать его из гнезда. Куда там! Ногти скользили по гладкой холодной поверхности. А камень даже не шелохнулся. Туго перехваченные наручниками запястья начали кровоточить.

Все было словно в страшном сне: неподвижно застывшие охранники, самоцвет, сияющий во лбу, мертвая тишина, нарушаемая лишь рокотом реки…

Вэйн медленно опустил руки и уставился на наручники. Заравин не солгал: Звездный самоцвет действительно наделял владельца неведомой силой.

А значит…

Вдруг Вэйн вспомнил о Паскале — о раздувшемся от важности Майке Паскале, всемогущем и беспощадном короле преступного мира Кентонвилля. О Паскале, который хитрее закона. И сильнее врагов. О великом Паскале…

Черта с два!

Вэйн осклабился. Он живо представил Паскаля, застывшего, подобно стражникам, молящего о пощаде, глядящего в лицо смерти, на которую он обрек стольких неугодных.

Адвокат повернулся к Хэнли. Лицо Вэйна с пролегшими по нему за долгие месяцы тюремного заключения глубокими горькими складками выражало суровую решимость.

— Кто-нибудь, снимите с меня наручники,— ровным тоном приказал он.

— А больше ничего не хочешь? — Голос Хэнли дрожал, но в нем все равно звучала издевка.— Уж не знаю, что ты со мной сотворил, но я не собираюсь снимать наручники. Не собираюсь… не…

Голос вдруг сорвался на визг: во время своей тирады Хэнли залез рукой в карман, достал связку ключей, выбрал один из них, подошел к Вэйну и потянулся к скованным наручниками запястьям…

— Благодарю,— сказал Вэйн, когда щелкнул замок. Он сбросил наручники и осторожно размял кисти.— Так-с, что тут у нас имеется? Тюремная роба. Не лучший наряд. Но форма охранника тоже…— Он задумчиво покачал головой.— Да и не могу я вас здесь бросить. Вы же непременно замерзнете. Сам не знаю, почему мне не все равно, но… В общем… Решено. Слушайте все. Через десять минут к вам вернется способность двигаться, и вы отправитесь прямиком в тюрьму. Вы забудете обо всем, что произошло в долине. Я и Тони Аполлон мертвы. Вы видели, как мы свалились в ущелье и погибли. Понятно?

— Понятно,— хором отозвались стражники.

Голос Джекела, по-прежнему лежащего лицом в снегу, звучал приглушенно.

Вэйн улыбнулся:

— Отлично, ребята. Удачи!

Он повернулся и поспешил по склону к вершине гряды. К свободе.

В голове проносились тысячи мыслей: «Что теперь? Во-первых, чтобы не вызывать лишних подозрений, надо избавиться от этой одежды и раздобыть что-нибудь более подходящее. А как насчет охранников?..»

На секунду Вэйн почувствовал необъяснимое беспокойство, но тут же его прогнал. В конце концов, у него есть волшебный самоцвет, наделяющий владельца безграничным могуществом и пока что действовавший безотказно.

Камень подействовал и на остановленного Вэйном водителя седана, медленно двигавшегося по горной дороге. Вэйн просто встал на пути машины и безмолвно приказал:

— Затормози и остановись. Будь осторожен.

Вэйн не хотел, чтобы его жертва свалилась в пропасть, тянущуюся вдоль дороги.

Седан остановился. Вышедший из него человек воззрился на Вэйна и охнул:

— Ты сбежавший преступник! Не стреляй…

Вэйн не дал ему договорить.