Я сочувственно кивнула и приготовилась слушать дальше:

— Вернулась из лагеря Лена — ей не понравился отдых, и она с трудом дождалась окончания каникул. Раньше домашним хозяйством занималась моя мама, но с ее смертью убираться и готовить стало некому. Я подумывала нанять домработницу, но Лена неожиданно заявила, что хочет сама научиться готовить и будет поддерживать дома чистоту. Я решила, что моя дочь выбрала для себя подобный способ справиться с горем — ведь она все свое детство провела с бабушкой и, возможно, теперь хочет заниматься домашним хозяйством, чтобы таким образом сохранить о ней память. Я не возражала, у Лены неожиданным образом и впрямь открылся талант к кулинарии. Может, бабушка научила ее азам домоводства, а может, Лена, как всегда, серьезно подошла к проблеме и сама проштудировала кулинарные книги — не знаю, но к ужину у нас всегда было какое-то новое блюдо, приготовленное идеально. Если это были пирожки, то непременно подрумяненные, как с картинки, совершенной формы. Если салат, то нарезанный как в лучшем ресторане, если суп — то необыкновенно вкусный, словно выполненный талантливым шеф-поваром. Я даже перестала посещать кафе — зачем, если Лена готовила необыкновенно вкусные блюда? Мне кажется, у нее получалось даже лучше, чем у моей мамы… Моя дочь стала инициатором проведения косметического ремонта в квартире. Как ни странно, но управились мы быстро, хотя пришлось потратить все лето, дабы переклеить обои, выкинуть всю старую мебель и безвкусные ковры, столь любимые моей мамой. С этим атрибутом мы с дочерью дружно решили расстаться — Лена, помню, заявила, что новую жизнь надо начинать с новой квартиры… Наверное, прошлое лето было самым счастливым в нашей жизни — ведь мы занимались ремонтом с дочерью, вместе обсуждали дизайн, выбирали мебель, нанимали работников. На три летних месяца мы с Леной необыкновенно сблизились, ведь мы были заняты общим делом. А потом… потом все изменилось.

Ольга сделала паузу, показывая, что теперь ее рассказ переходит к новому повороту сюжета. Я с интересом ждала продолжения истории.

— Началось все этой осенью, — снова проговорила Ольга. — Лена пошла в девятый класс, я снова окунулась в работу. Хотя я по-прежнему приходила поздно, но заметила, что моя дочь сильно изменилась. Начать с того, что она полностью изменила манеру одеваться. Если раньше я выбирала для Лены одежду, руководствуясь чувством стиля, и при этом не упуская из внимания тенденций современной моды, то теперь дочь стала выбирать совершенно иные вещи. Она стала одеваться во все черное, украшения выбирала из металла с какой-то мрачной символикой. Я с удивлением заметила, что в ее гардеробе появились черные толстовки с черепами и волками, кожаные куртки-«косухи», черные джинсы с металлическими цепями. Вначале Лена говорила мне, что одежду взяла у подруги, но, когда я спросила, что это за подруга, дочь заявила, что деньги на свой гардероб заработала сама. Я старалась не вмешиваться в личную жизнь Лены — каждый волен носить то, что ему нравится. Правда, я намекнула, что в школу лучше не ходить в подобном облачении, на что Лена ответила резкой грубостью. Она выкрасила свои длинные русые волосы в черный цвет и зачем-то выбрила виски. Мне, конечно, подобная прическа показалась совершенной дикостью, но стоило мне высказать свое мнение, как Лена тут же устроила скандал. Я, будучи автором статей на разные темы, неплохо ориентируюсь в моде и знаю о молодежных движениях Тарасова вроде «рокеров», «рэперов», «металлистов», «готов».