Олег Рой. Амальгама счастья
Сидни Шелдон говорил о технике сочинительства:
«Я пытаюсь писать так, чтобы читатель не мог закрыть мои книги…» Подобное можно сказать о писательском кредо Олега Роя. Увлекательнейшие истории, неожиданные сюжетные повороты, яркие образы сильных, незаурядных личностей стали причиной обращения кинематографа к творчеству писателя.
По его романам снимаются фильмы в России, Америке. Характеры персонажей автора раскрыты с удивительной глубиной и психологической точностью. Олег Рой пишет о вечном – о КАПРИЗАХ СУДЬБЫ, которая сегодня может лишить человека всего, что дорого в жизни, а завтра невзначай вернуть радость бытия. Но его герои, оказавшись на распутье, находят шанс, который дает им провидение, и становятся счастливыми. Перелистывая последнюю страницу захватывающего повествования, испытываешь жалость, что книга закончилась.
А. Маринина
Часть I
Глава 1
Дождь шел всю ночь. Он шумел, постукивал и, казалось, выматывал всю душу – осенние дожди, знаете ли… Даше не спалось, она бродила по комнатам, долго и жадно пила на кухне воду – холодную, из-под крана. Потом закуривала на балконе и, замерзнув, выбрасывала маленькую тлеющую ракетку. Вернувшись в комнату, застывала перед своим отражением в небольшом настенном зеркале (господи, осунулась-то как за эти два дня!), с размаху бросалась на кровать, тоскливо ждала сна, который не шел, и знала, чувствовала: вот-вот позвонят.
Телефон зазвонил в четыре утра.
– Одевайся, – сухо сказал знакомый голос. – За тобой придет машина.
– Зачем?
– Она хочет тебя видеть.
Даша задумчиво положила трубку на рычаг. Хочет видеть – это хорошо. Если человек чего-то хочет, значит, еще есть надежда…
В темноте быстро замелькали глянцевые апельсины фонарей, яркие магазинные вывески, знакомые улицы и повороты. Вот и Смоленская площадь, незаметный двухэтажный особнячок, привычная, тяжело-гранитная мемориальная доска: «Здесь жил и работал академик Петр Петрович Плотников». Интересно, думала Даша, надолго ли сохранится этот дом жилым, после того как Веры Николаевны не станет?.. Говорили, что на особняк давно зарится некая могущественная организация (очень уж удобно расположен, уютен, респектабелен), но жильцов до сих пор не трогали – из уважения к более чем девяностолетней вдове именитого ученого. Не в Бутово же ее перевозить вместе с прочей людской мелочью?! Да и ждать, конечно, оставалось недолго: двадцатый век на исходе, а Вера Николаевна, слава богу, родилась в последнем году девятнадцатого.
Пройдя через анфиладу комнат, Даша тихонько постучала в спальню. Привычного «войдите» не услышала, но словно бы почувствовала: скрипнула кровать, шевельнулся воздух. Бледный профиль на подушке, крупный породистый нос и все еще зоркие, хищные, насмешливые глаза – подумайте только, насмешливые!
– Как вы сегодня, Вера Николаевна?
– Слава богу, хоть сейчас отучилась бабушкой называть. – Голос был, как всегда, немного высокомерен. Сухость у этой семейки в крови. – Какая я тебе бабушка?
– И верно, – весело согласилась Даша. – Никакая. Что из меня за родственница? Седьмая вода на киселе, внучатая племянница троюродной сестры… А все же ответьте: самочувствие как?
– Скверно.
|
