В подобных мыслях и рассуждениях самой с собой провела еще несколько утомительных часов пути, рана потихоньку начинала ныть  от попадающих в нее капель пота, но я не хотела так быстро сдаваться и мчаться к Эфину за лекарством, поэтому набралась терпения. К полудню солнце совсем перестало щадить нас, на небе не было ни облачка, отчего все нагрелось так, что было больно касаться лошадиной упряжи и даже кожаной одежды. Боль продолжала нарастать, а я продолжала ее терпеть, но ближе к вечеру уже не осталось на это сил, поэтому подъехала к Эфину:

- Могу я попросить у тебя тех трав, что снимают боль?

- Заболело только сейчас? – он говорил со мной, продолжая смотреть вперед.

- Да, – я не стала рассказывать правду, иначе этот номар опять обвинит в том, что я бестолковая самка.

Тогда он достал из своего мешка небольшой сверток и передал мне.

- Возьми совсем немного, одну щепотку.

- А что будет, если возьму больше?

- Ты когда-нибудь напивалась так, что ноги тебя не держали, а руки тебя не слушались?

- Нет.

- Вот тогда возьми только щепотку.

Конечно, он как всегда прав и надо бы его послушать, но боль была настолько сильной, что я все-таки взяла немного больше, желая скорейшего действия. Запив водой этот порошок, стала ждать. Через несколько минут боль значительно ослабла, я вздохнула с облегчением, хуже себя чувствовать не стала, поэтому расслабилась и продолжила путь. А уже через час мы добрались до реки, что текла в начале леса. По одну сторону были мы, а по другую раскинулись густые и темные джунгли, от которых мурашки ползли по коже, но я стала замечать, что эти мурашки ползут не только из-за пугающего леса, а из-за всего, что встречаю по дороге. Возможно, это порошок оказывает такое влияние?  Пока пыталась сосредоточиться на своих ощущениях, Эфин приказал остановиться и разбить лагерь.  Мы слезли с лошадей, часть номаров разбрелась по лесу в поисках хвороста и еды, остальные же сидели вокруг будущего костра, а я с Лумеей устроилась у большого дерева. Мне на тот момент стало так хорошо, что хотелось танцевать, правда, постоянный контроль со стороны Эфина не позволял этого сделать. Тогда начала громко разговаривать с Лумеей:

- Вот ты мне скажи! Зачем мы здесь?

- Госпожа? Амена? Что с вами? – она говорила шепотом, так как смотрела на Эфина и боялась того, что он снова обвинит ее.

- А я скажу тебе, зачем! Я здесь, чтобы удовлетворять всю похоть вон того создания! – и указала пальцем на Эфина. – Он будет использовать меня всю оставшуюся жизнь, а мой отец будет всю оставшуюся жизнь просыпаться в своей теплой постели и идти в сад, чтобы подышать утренней прохладой и теми самыми цветами, которые я посадила в детстве! Где справедливость Лумея?! Где?! Там должна была быть я! Должна была вставать и идти в казармы, чтобы потренироваться с Минекая! – после этих слов из глаз полились слезы.

Эфин видел и слышал все, что я делала и говорила, он постепенно начал раздражаться, так как номары тихо переглядывались между собой.

- Амена? Прошу вас, говорите тише, – Лумея все еще пыталась успокоить меня, но я уже разошлась.

- Не надо меня успокаивать! Я хочу сказать все, что у меня накипело в душе, – затем встала и вольной походкой направилась к Эфину, он стоял неподвижно, но глаза его уже горели.