- Ну, брат! За тобой должок, если все-таки очнешься.

- Очнется, обязательно очнется, – я наносила последние швы, а в глазах уже все сливалось. Вид разорванной плоти ужасен, но когда встает вопрос жизни или смерти, приходится забывать о своих страхах и действовать.

- Тебе важно, если он выживет?

Тогда в голове пронеслась мысль, что да, важно. Мы с Эфином в чем-то схожи, мы оба настойчивы и полны решимости:

- Важно. Я ему задолжала свою жизнь, ведь он однажды спас меня. Теперь мы квиты.

- Только ли дело в долге? Вот вы оба все время говорите о договоре, долге и ответственности, но как-то сложно поверить в то, что это лишь ваши принципы.

Но я ничего ему не ответила, просто не знала, что сказать. Возможно, дело не только в долге, не в идеалах и не в принципах, а в чем-то другом.

Закончив с ранами Эфина, отсела в сторону и попросила, чтобы мне принесли раскаленный кинжал, им я прижгла края ран, чтобы окончательно остановить кровь, так же прижгла и тот порез, что оставила ему на животе. К счастью Эфин все это время был без сознания, поэтому не чувствовал той кошмарной боли, хотя он из тех, кто может пришить себе ногу в полном сознании. Главное, что он дышал, и его дыхание пришло в норму, как  и сердцебиение. Обработав напоследок раны той мазью, что номары всегда носили с собой, закрыла спину оставшимся куском шарфа.

Теперь можно было отдохнуть, номары развели костер, поймали кого-то в лесу и уже медленно зажаривали его на вертеле. Я же сидела, откинувшись спиной на дерево, и смотрела на реку, на то, как вода плавно бежит куда-то, ее вид умиротворял, однако долго наслаждаться одиночеством не получилось, ко мне подсел Фарон и принес кусок зажаренного мяса:

- Вот, держи, – он протянул мне еду. -  Оказывается ты не только женщина-воин, но еще и лекарь. Не перестаешь меня удивлять!

- Чему только не научишься, живя с такими, как вы, – и я усмехнулась. – Кстати, а что ты здесь делаешь?

- Долг! – Форан засмеялся. – Мы же братья, – в его словах было столько иронии, что я невольно тоже засмеялась.

- Да, хороший же ты брат, пришел спасти, но решил оставить его умирать.

- Я не за ним пришел, Эфин настоящий воин, который не признает больше никого, так что моя помощь ему не нужна.

- Что же ты тут делаешь?

- Хотел поймать тебя и вернуть на законное место.

- Но я жена твоего брата, – я удивленно посмотрела на него.

- Перед Скайрой ты ему не жена, – тогда я еще больше удивилась. – И, да. Я знаю законы нашего мира. Это Эфин считает себя превыше всего, мне не нужны его лавры, не нужен его Тарон и все эти полукровки. Я хочу выбрать себе женщину и быть с ней всегда.

- Ты тоже другой, вы с Эфином уже смешанные.

- Да. Я такой, какой есть и другим мне не быть.

- Отчего же столько ненависти к полукровкам?

- Из-за матери, – и Фарон стал серьезным,  его взгляд наполнился грустью. – Наша мать принадлежала к бескалам, тем, что проживают в Тихих лесах. В те жуткие времена, когда наш отец, истинный номар, понял, что так дальше нельзя жить, решил создать воинов, обладающих умом, хитростью и проворством, ему надоело управлять кучкой бестолковых зверей. И они  начали похищать женщин разных видов, выбирая тех, чьи предки были Великими воинами. Эти несчастные самки жили как рабыни и рожали им детей, смешанных. От союза номара Танафера и бескаллины Ат-Тури появились мы с братом, но наша мать ненавидела нас всем своим существом, как ненавидела и отца. Мы для нее были животными, Эфин старший и он больше привязался к отцу, а я не мог понять, почему родившая нас женщина, так ненавидит своих детей. Позже я все понял, но легче не стало.