«Велосипедик» он отринул сразу. За «велосипедик» Игорь мог и убить, а кроме того, этот способ был связан с членовредительством. Идею поместить палец руки Игоря в кастрюлю с водой, чтобы он банально описался, Сергей отмел как неконструктивную: во-первых, чтобы соответствующий сигнал дошел до мозга, а потом в обратном направлении, должно было пройти соответствующее время, а во-вторых, за подобные шутки Игорь мог убить еще вернее, чем за «велосипедик».

Оставалась относительно банальная, но зато более или менее безопасная хохма с тазиком с водой и громкой побудкой. Эта хохма на первый взгляд вполне годилась – и смешно, и относительно безопасно.

Сергей сбегал в кладовку, нашел там большой эмалированный таз, налил туда теплой воды (можно было налить и холодной, но Сергей проявил человеколюбие) и поставил таз рядом с кроватью в том месте, где Игорь должен был опустить ноги, слезая с кровати.

После этого Сергей встал у изголовья и заорал: «Подъе-е-е-е-ем!..»

Реакция Игоря была очень быстрой и неожиданной. Он резко сбросил одеяло, крутанулся на постели и залепил подъемом стопы прямо в физиономию Сергея. Тот, правда, успел закрыться руками, поэтому получил звучный шлепок по ладоням, тыльной стороной руки разбил сам себе нос и упал на тумбочку. Игорь, разумеется, при этом спустил ноги совсем не там, где планировал Сергей, но таз с водой пригодился: с его помощью Сергею смыли кровь с лица.

– Вот дубина ты, дубина, – сказал Игорь, когда у Сергея остановилась кровь и они сели на кухне завтракать. Ну, точнее, Сергей сел завтракать, а Игорь сказал, что ему уже пора обедать.

– Чего это я дубина? – спросил Сергей, скашивая глаза на свой пострадавший нос.

– Кто ж так делает, а? – стал допытываться Игорь. – Ну ладно, таз поставил. Таз – это хорошо. И смешно. Но кто ж над ухом подъем-то орет? Тем более над ухом у меня – человека, который лет пять изучал всякие восточные единоборства. У меня ж реакция. Я ж вообще убить мог спросонья.

– Да ладно, убить, – фыркнул Сергей. – Ты особо-то не зазнавайся. Я упал просто от неожиданности. Кто же мог ожидать: вот так стоишь-стоишь, как вдруг от спящего друга ногой прям в нос. Согласись, мало кто такое может ожидать.

– Ну так нечего орать на ухо во сне, – объяснил Игорь. – Точнее, орать-то, может, и можно, но стоять надо на безопасном расстоянии. Орал бы от двери. Я бы и вскочил, чтобы в прыжке тебя догнать и подбить глаз. Но вскочил бы прямо в таз – тогда твоя светлая идея была бы реализована. И глаз бы тебе не подбил. Куда бы я с мокрыми ногами стал прыгать? Нет, не стал бы.

– Ну извини, – вздохнул Сергей. – Сразу и не сообразил.

– Так надо соображать, – пожурил его Игорь. – Впрочем, спасибо тебе за то, что выбрал всего-то таз, а не «велосипедик» или кастрюлю с опущенным пальцем.

– Я побоялся, что за «велосипедик» или кастрюлю ты меня убьешь, – признался Сергей. – Как выяснилось, правильно боялся. Уж если ты мне за простую побудку чуть нос не свернул…

– С другой стороны, – заметил Игорь, – нефиг устраивать всякие приколы. Я от тебя, конечно, не требую нежного поцелуя в ушко, но можно было разбудить меня какой-нибудь романтичной музыкой. Поставил бы, например, Manowar – с утра, кстати, очень бодрит.

– Да какое уж тут утро? – удивился Сергей. – Уже день. Почти вторая половина. Вон сколько продрыхли.

– Это ты продрых, – презрительно сказал Игорь.