Затем шли фотографии, сделанные в Атлантик-Сити, в сентябре, во время конкурса на звание «Мисс Америка», фотографии, запечатлевшие ее и в купальнике, и в вечернем туалете, снова и снова вызывающие вопрос, как можно было выбрать не ее, а кого-то другого. «Нет, тебе даже и не представить себе, — говорила она, — как идиотски чувствуешь себя на подиуме в купальнике и на высоких каблуках. Ко всему прочему где-то на середине дорожки у тебя появляется желание завести руку за спину и поправить купальник, а ведь сделать это нельзя…» Но она вовсе не выглядела по-идиотски. И сколько бы раз его взгляд ни падал на фото в купальнике, он восхищенно восклицал: «Как же она была прекрасна!» Публика тоже восхищалась ею. Не удивительно, что в Атлантик-Сити все в основном болели за «Мисс Нью-Джерси», но бурная овация во время Парада штатов показала, что дело не только в местном патриотизме. В те времена конкурс еще не транслировали по ТВ, видеть его могла только публика, до отказа забившая помещение Дворца конгрессов; Швед, сидевший рядом с братом Доун, позвонил после конца церемонии ее родителям и, сообщив, что она не выиграла, имел все основания добавить: «Но она покорила весь зал».

Пять «Мисс Нью-Джерси» предыдущих годов, присутствовавшие на их свадьбе, безусловно, не шли ни в какое сравнение с Доун. Девушки-конкурсантки образовали своего рода сообщество и в начале пятидесятых непременно присутствовали среди гостей на всех свадьбах, так что он познакомился по крайней мере с десятком королев, увенчанных короной штата, и еще примерно с двадцатью претендентками на нее, имевшими титулы «Мисс Приморский курорт», «Мисс Центральное побережье», «Мисс День Колумба», «Мисс Северные огни», и все  они проигрывали его жене по любым показателям — и по таланту, и по уму, и по яркости личности, и по выдержке. Если в какой-то ситуации была необходимость объяснять, почему Доун не выбрали «Мисс Америка», он прямо признавался, что не понимает этого. Доун очень просила его не повторять это на каждом углу, потому что такая формулировка наводила на мысль, что она сожалеет о своем провале, хотя на самом деле главное, что он принес, — облегчение. Благополучно справиться со всем без урона для чувства собственного достоинства и репутации семьи уже было своего рода удачей. Конечно, после всех проявлений горячей поддержки жителей Нью-Джерси удивляло и несколько задевало, что она не попала в тройку лучших и даже не вошла в десятку, но, как ни странно, и это в конечном итоге тоже было во благо. И хотя такому борцу, как он, проигрыш, безусловно, не показался бы ни облегчением, ни удачей, выдержка Доун — а о выдержке проигравших без умолку твердили все — приводила его, хоть сам он не мог понять этих чувств, в восхищение.

Провал на конкурсе, прежде всего, позволил ей восстановить отношения с отцом, почти порванные из-за ее упрямого желания участвовать в том, что он категорически не одобрял. «Плевать мне, что ты там заработаешь, — заявил мистер Дуайр, когда Доун принялась толковать о премии. — Вся эта чертова штука задумана, чтобы иметь возможность пускать слюни, пялясь на девиц. И чем больше за это платят, тем гаже. Так что мой ответ: нет и нет!»

В конце концов мистер Дуайр согласился приехать в Атлантик-Сити, и это было результатом тонкой дипломатии любимой тетки Доун по матери Пег, учительницы, которая вышла замуж за богатого дядю Неда и брала с собой маленькую Доун в отель на курорте Спрингс-Лейк.