Она посмотрела на начинающих регбистов, вывалявшихся в грязи с головы до ног, — сейчас на поле был относительный игровой порядок — и, глубоко вздохнув, сказала:

— Меня не интересуют романы. Калейдоскоп меняющих друг друга отцов может плохо отразиться на Нике.

Патрик опустил глаза. Кейт чувствовала, что он быстро перебирает в уме различные варианты.

— Я не предлагал тебе роман, — сказал он минуту спустя. — Пока я думаю лишь о том, что для начала мы могли бы постараться снова узнать друг друга.

Кейт смутилась, поняв свою ошибку.

— Патрик...

— Я не жду от тебя никаких обещаний или обязательств. Но ты можешь не сомневаться, что я отношусь к этому очень серьезно.

Кейт, в которую эти слова вселили надежду, отвернулась, чтобы он не заметил ее состояния. Тренер выкрикнул что-то, и все захлопали. Ник оглянулся и просиял, увидев мать, — или это он увидел Патрика? — и побежал к воротам на другом конце поля.

— Кейт, клянусь тебе, я кое-чему научился за эти семь лет, — медленно, взвешивая каждое слово, заговорил Патрик. — Я больше тебя никогда не оставлю.

— Ты и не покидал меня, — возразила она. — Это я ушла от тебя.

— Конечно же я оставил тебя! — стоял на своем Патрик. — Разбив мне сердце, ты задела мою гордость, и я не смог простить тебе этого. — Тон Патрика был ровным, но Кейт знала, что это спокойствие показное. — Кейт, мы можем попробовать начать все сначала?

Неподдельная искренность, звучавшая в его словах, пошатнула возведенные ею защитные барьеры. Искушение было слишком велико, чтобы Кейт могла противостоять этому сверкающему пленительному соблазну, который окутывал ее разум волшебной паутиной. Воспоминания о семилетней давности обольщении — таком прекрасном и дорогом для нее — держали ее в плену постоянно. Она должна уйти от них, оставить их в прошлом, там, где им самое место.

Когда Кейт впервые взяла Ника на руки, она дала себе обещание, что всегда будет ставить его благополучие выше своего, и в ту минуту не подозревала, каким трудным окажется первое настоящее испытание этой клятвы.

— Я думаю, можем, — осторожно ответила она и сразу почувствовала неизбежность этого шага, как будто так было предопределено самой судьбой.

— Ты не пожалеешь об этом, — заверил Патрик. — И Ник тоже.

Словно издалека услышала она свисток, после которого обе команды прокричали приветствия друг другу и судье. Игра закончилась. Ник, на чумазом от грязи лице которого светилась улыбка, подбежал к матери.

— Здравствуйте, мистер Садерленд! — крикнул он, возбужденный игрой и выпавшей на его долю славой. — Вы видели, как я забил гол? Я сначала побежал не туда, но потом услышал, как закричала мама, и повернул в другую сторону!

Ник даже подпрыгивал от избытка чувств. Патрик поздравил его, и Кейт поняла, что уже поздно идти на попятный: молчанием она уже как бы подтвердила свое согласие на предложение Патрика предпринять новую попытку сближения.

Патрик выразил желание отвезти их домой на своей машине.

— Ник весь в грязи, так что мы лучше пойдем пешком, — поблагодарив, отказалась Кейт.

— Это всего-навсего машина, — медленно сказал Патрик, глядя ей прямо в глаза.

Кейт с сомнением посмотрела на дорогой темно-серый сверкающий автомобиль.

— Ну, если ты не боишься...

— Я не боюсь, — спокойно подтвердил он.

Когда они забрались в салон, Патрик проверил, пристегнулись ли пассажиры ремнями безопасности, и только тогда завел двигатель. Ник с довольной ухмылкой на лице высунулся из окна и помахал своим друзьям.