|
У них не может быть людей, думающих самостоятельно, иначе воцарится хаос. А нам хаос только помогает. Эти большие военные умы наконец=то, пусть и с неохотой, признали, что по ночам дороги контролируем мы. А потому они должны пользоваться дорогами исключительно в дневное время. Слово «день» накрепко засело у них в головах. И теперь они зачастую не замечают, что иные дни для нас ничуть не хуже ночей. — Как сегодня? — Ты улавливаешь мысль. Мы наносим удар и уходим. Конфискованные ценности направляются в одну сторону, мы — в другую. Военные находят наши следы и бросаются в погоню. Следам они не очень=то верят, они теперь ни во что не верят, но особого выбора у них нет. Какое=то время мы ведем их за собой, чтобы им было чем заняться до захода солнца, и на этом наши отношения заканчиваются. К утру мы исчезаем, захваченные нами трофеи исчезают, и мир возвращается к нормальной жизни, — он сухо усмехнулся, произнося последние слова. — Тогда мы… образно говоря… приманка? — Можно сказать и так. Но помни, приманку обычно кладут в ловушку. — Не могли бы вы объяснить? — Подожди, и все увидишь сам. — Белый просыпается, — послышался позади чей=то голос. Все остановились, дожидаясь носильщиков. Офицер уже открыл глаза и настороженно смотрел на негров. — Поднимайся, — приказал Мау Мау. — Ты уже можешь идти, нечего лежать в детской люльке, — и протянул руку. Офицер ее словно и не заметил, перекинул ноги на землю, встал, его шатало. — Фамилия? — Эдкинз, лейтенант, войсковой номер 10034268. — Что ж, Эдкинз, лейтенант, ты уже начал задумываться, а почему мы не оставили тебя на дороге, учитывая, что ты ранен? Мы ведь нечасто берем пленных с собой, не так ли? Офицер не ответил, хотел отвернуться, но Мау Мау ухватил его за подбородок и с силой повернул к себе. — Лучше тебе поговорить со мной, Эдкинз. А не то я могу сильно усложнить тебе жизнь. — Так вы пытаете пленных? — голос твердый, ровный, привыкший командовать. — Обычно — нет, но на войне много чего случается, не так ли? — О чем ты говоришь? Я предпочитаю называть происходящее уголовно=коммунистическим мятежом. Бруно не мог не восхититься поведением офицера. Он не знал, как повел бы себя в аналогичной ситуации. — Называй все это, как ты хочешь, Белый, как тебе больше нравится, — продолжил Мау Мау. — По мне это война, ты — на одной стороне, я — на другой. А во время войны чего только не бывает. И обычно плохого. Ты слышал, что произошло в Элленвилле? Лицо лейтенанта чуть дрогнуло. Глаза чуть сузились. Бруно заметил все это лишь потому, что пристально наблюдал за ним. Но голос совершенно не изменился. — Много чего произошло в Элленвилле. Ты о чем? — Пошли, — Мау Мау отвернулся от лейтенанта. — Скоро прилетят вертушки, а до цели нам еще несколько миль. Какое=то время все шли молча. Носильщики шагали рядом с лейтенантом, с винтовками наизготовку. Минут через пять Мау Мау остановился, приложил ладонь к уху. — Уж не вертушка ли? Али, достать слухача, разберись. Али закинул винтовку на плечо, извлек из кармана миниатюрный приборчик. Оливковый цвет корпуса указывал на его армейское происхождение. Сунул наушник в ухо, развернул акустическую антенну. Все наблюдали, как он медленно поворачивается на триста шестьдесят градусов. Наконец, он посмотрел на Мау Мау, кивнул. — Одного слышу точно. Возможно, есть и второй, но чуть дальше. — Нас ищут. Прибавим хода, — приказал Мау Мау. Они побежали. Бруно выбился из сил и весь покрылся потом, пока они не добрались до нужной им поляны. Посреди поляны круговым валом лежала свежевырытая земля. В центре вглубь уходила нора шириной с ярд. |
