Мне удалось войти в доверие к мисс Хьюз в процессе установления с ней дружеских отношений. Мои отношения с семейством Кеннеди позволили ей доверять мне, и мисс Хьюз впечатлил тот факт, что я узнал о ее происхождении, не поднимая этот вопрос в общении с семейством или ее прочими знаменитыми друзьями.

Мисс Хьюз любит поговорить о семействе, однако о Джоне, Роберте, Эдварде, Роуз и сестрах она говорит в вежливых и уклончивых выражениях. Зато когда дело доходит до ее отца, Джозефа Кеннеди-старшего, она порой дает волю гневу; при этом она часто упоминает о его связях с бостонским мафиози Рэймондом Л. С. Патриаркой и отошедшим от дел чикагским «бутлегером-финансистом» по имени Джулиус Шиффрин; особое удовольствие ей доставляет рассказывать о соперничестве в бизнесе мистера Кеннеди и Говарда Хьюза. (Мисс Хьюз сменила фамилию на «Хьюз» в день своего восемнадцатилетия с предложенной Кеннеди и Свенсон «Джонсон», чтобы досадить отцу, известному своей открытой неприязнью к мистеру Гуверу.)

Мисс Хьюз настаивает на том, что гангстерские связи Джозефа П. Кеннеди значительно тесней, чем предполагает ярлык «бутлегера», который закрепился за ним после того, как в прессе появились упоминания о роли в его финансовом успехе необыкновенно удачного бизнеса по импорту шотландского виски перед самым объявлением «сухого закона». Она не может назвать конкретных имен гангстеров, с которыми связан ее отец, или припомнить случаи, свидетельницей которых стала или о которых узнала из вторых рук; тем не менее, ее убеждение, что Джозеф П. Кеннеди «весьма тесно связан с гангстерами», остается очень сильным.

Я намерен продолжать свою дружбу с мисс Хьюз и сообщать вам всю значимую информацию касательно семейства Кеннеди.

С уважением.

Кемпер Бойд

Вставка: документ.

21.03.59.

Отчетный доклад:

Специальный агент Уорд Дж. Литтел — Кемперу Бойду.

«Для последующей редакции и передачи Роберту Ф. Кеннеди».

Дорогой Кемпер,

в Чикаго события развиваются стремительно. Я продолжаю преследовать местных коммунистов в рамках выполнения текущего задания Бюро, хотя с каждым днем они кажутся мне все более жалкими и менее опасными. Засим перехожу к нашим реальным заботам.

Сэл Д’Онофрио и Ленни Сэндс продолжают, в неведении друг о друге, служить моими информаторами. Разумеется, Сэл вернул Джианкане 12 тысяч долга; посему Джианкана ограничился побоями. Очевидно, что никто не заподозрил связи между кражей тех четырнадцати тысяч Бутча Монтроуза и внезапным обогащением Сэла. Я приказал Сэлу выплатить Джианкане долг в несколько приемов, и он последовал этому приказу. Та жесткость, с которой я изначально обошелся с Сэлом, оказалась весьма дальновидной: кажется, мне удалось основательно запугать его. В процессе разговора я как-то упомянул, что воспитывался в иезуитской семинарии. На Д’Онофрио, характеризующего себя как «ревностного католика», это произвело большое впечатление, и теперь он считает меня кем-то вроде своего «духовника». Он признался мне в пытках и последующих убийствах шести человек, и, разумеется, теперь у меня есть на него эти самые признания (со всеми мерзостными подробностями). Если не считать ночных кошмаров, которые случились у меня после его признаний, наше с Сэлом общение протекает гладко. Я сказал ему, что оценю, если он воздержится от убийств и постарается унять свое маниакальное пристрастие к азартным играм под моим чутким руководством, разумеется; и он, кажется, послушался. Сэл сообщил мне малозначимые сведения о мафии, (которые не стоят того, чтобы передавать их тебе и мистеру Кеннеди), но помощи в деле поиска потенциального кандидата в заемщики у пенсионного фонда профсоюза я от него пока не дождался. А ведь это было единственной причиной, по которой я сделал его своим информатором.