Немного позже, слегка успокоившись, я спускаюсь в гостиную, где уже накрыт ужин… для меня одного. Присаживаюсь за стол и смотрю на слугу, стоящего у двери.

– Подскажите, пожалуйста, Амира присоединится ко мне за ужином?

Он бросает на меня взгляд, в котором плещется недоумение и, кажется, укор. Я сказал что то не так?

– Нет, – коротко отвечает он и снова смотрит прямо перед собой.

– Можно узнать причину?

– Госпожа Амира ужинает в гареме.

– У вас тут и гарем есть?

Я вижу, как на секунду на лице слуги снова мелькает вопрос, но он даже бровью не ведет, продолжая пялиться на противоположную стену.

– Ладно, – тихо произношу я и принимаюсь за еду.

Как только заканчиваю с ужином, встаю из за стола и направляюсь в свою комнату. Но перед поворотом замираю, услышав женский голос, который – уверен – принадлежит ей.

– Ой, Тина, насмешила, – а потом смех. Прикрываю глаза и растворяюсь в этом звуке. – Неужели мама проявляла непослушание?

– Я, наверное, сболтнула лишнего, – отвечает женщина.

– О, нет! Мне интересно послушать. Особенно интересно в свете того, как мама учит покорности меня.

– Амира, ты только не рассказывай госпоже, она меня выгонит.

– Ну что ты, моя дорогая, мама с тобой никогда так не поступит. А я – тем более. Но и ты не вздумай сказать папе, что я снова купалась одна.

– Я никогда тебя не подведу, девочка моя.

Я сворачиваю за угол и с колотящимся сердцем продолжаю путь к своей комнате. На лице широкая улыбка, которую мне никак не удается стереть с лица. Так вот, значит, какой выросла Амира Аль Мансури: внешне покорной, но дерзкой и смелой. Ловлю себя на мысли, что мне это нравится.

Переодевшись в купальные шорты, выхожу из комнаты, но не успеваю сделать и десяти шагов, как меня тормозит слуга. Останавливается напротив и, сложив руки перед собой, почтительно склоняет голову.

– Простите, господин, но вам нельзя так ходить по дому.

– А как мне ходить, если я собираюсь искупаться в море?

– Вы должны что нибудь надеть на себя.

Я хмурюсь, но разворачиваюсь и иду обратно в свою комнату.

– Футболка подойдет? – спрашиваю, не оборачиваясь.

– Вполне, господин.

Господин… Такие смешные у них обращения. Но, если честно, теперь я понимаю, почему арабские мужчины чувствуют свое превосходство. Женщины покорны, все вокруг называют тебя господином. Грудная клетка сама расправляется.

На пляже я сбрасываю футболку, шлепанцы и захожу в теплое море. Все равно не понимаю, зачем было одеваться, если я провел в этой одежде не больше пяти минут. Стоя по пояс в воде, разминаю плечи и руки, чтобы мышцы не горели во время плавания. Завтра нужно будет пробежаться и немного позаниматься, иначе с таким количеством времени за компьютером я скоро обрасту жиром и обзаведусь горбом.

Я плаваю так долго, насколько хватает сил. Устав, подплываю ближе к берегу и, встав по грудь в воду, смотрю на особняк Аль Мансури. Я бы скорее назвал это строение огромным дворцом, в котором могло бы жить больше, чем семья из семи человек. У них шестеро детей. Шестеро! Это круто, я считаю.