Да, дорогая Мадлен, если ты умрешь, я тоже умру.

Я вошел и опустился на колени около ее кровати. Она сделала отцу, собравшемуся отвечать, знак молчать. Моя бедная Мадлен, она думает, что я не подозреваю о се состоянии, и хочет скрыть от меня свои предчувствия.

Она протянула мне руку и, когда я встал, попросила пройти в малый салон и сыграть еще раз ее любимый вальс Вебера.

Я заколебался. Господин д'Авриньи знаком посоветовал мне подчиниться.

Увы, в этот раз бедная Мадлен не встала и не подошла ко мне. Магическое влияние этой мощной мелодии не помогло ей.

Она с трудом поднялась на постели и, когда умолкла последняя нота, затих последний звук, упала на подушки, закрыв глаза и тяжело вздохнув.

Затем у нее появились более серьезные мысли, и она сказала, что была бы счастлива видеть кюре из Виль-Давре, который принимал ее первое причастие. Господин д'Авриньи ушел писать письмо, а я остался наедине с ней.

Все это так печально, что хочется умереть.

Но можете ли вы понять, Антуанетта, почему она никогда не говорит о вас, она не спрашивает о вас, и почему господин д'Авриньи никогда не напоминает ей о вас?

Если бы не ваш категорический запрет произносить при ней ваше имя, я бы уже давно знал причину этого молчания».

Господин д'Авриньи — кюре деревни Виль-Давре

«Господин кюре.

Моя дочь умирает и прежде, чем она предстанет перед Богом, хочет видеть своего духовного отца.

Приезжайте как можно скорее, господин кюре: я вас знаю достаточно, чтобы ничего больше не говорить. Я знаю, что, если кто-то страдает и в своем страдании призывает вас, ему достаточно сказать: «Придите!».

Я хочу попросить вас еще об одной услуге. Не удивляйтесь, прошу вас, господин кюре, и забудьте, что эта просьба высказана человеком, которого называют, совершенно несправедливо, величайшим врачом нашего времени.

Вот о чем я прошу.

В Виль-Давре живет бедный пастух по имени Андре, у которого, говорят, есть чудесные рецепты. По рассказам крестьян, простым сочетанием каких-то растений он вернул к жизни людей, которых доктора считали безнадежными.

Я слышал об этом, я не ошибся, не так ли? Я слышал об этом в то время, когда был счастлив и, следовательно, недоверчив. Но я слышал обо всех этих чудесах, поэтому привезите этого человека, умоляю вас, господин кюре.

Леопольд д'Авриньи».

XXX

Господин д'Авриньи отправил письмо с конным лакеем, и в тот же день кюре и пастух приехали.

Пастух был грубый, совершенно невежественный крестьянин, и, если у господина д'Авриньи теплилась какая-то надежда, с первого взгляда он понял, что она была напрасной.

Тем не менее он проводил его к дочери под тем предлогом, что этот человек принес известие о завтрашнем приезде кюре.

Мадлен, ребенком не раз видевшая пастуха в их доме в Виль-Давре, радостно поздоровалась с ним.

Выйдя из комнаты Мадлен, господин д'Авриньи спросил у старика, что он думает о состоянии девушки.

Тот сказал, что она, конечно, очень плоха, но с помощью тех трав, которые он привез с собой, ему приходилось возвращать с того света и не таких больных.

И он достал из мешка целебные травы, сила которых, по его словам, удвоилась по сравнению с годом, когда они были собраны.

Господин д'Авриньи лишь взглянул на эти травы и понял, что смесь этих трав произведет тот же эффект, что и обычная микстура; но этот отвар не мог повредить, и он не стал мешать пастуху готовить питье и, потеряв последнюю надежду, поднялся в комнату кюре.

— Господин кюре, — сказал он, — своим лекарством Андре смешит меня, но оно не опасно, и я позволил ему его сделать. Оно не ускорит и не отдалит час смерти Мадлен, которая наступит в ночь с четверга на пятницу или, самое позднее, в пятницу утром.