Внезапно в отраженном свете фар полицейских машин он заметил приближающиеся к нему ковбойские сапоги на высоких каблуках. Он поднял голову.

Игорь Стаблинский на секунду задержался, чтобы поднять трость и взять ее в правую руку.

Декок не сводил с Игоря глаз. Старый инспектор тяжело дышал и все еще сидел на корточках. Он заставил себя дышать ровно и затем злорадно усмехнулся:

— Ты не посмеешь, Игорь. Только не так. Трус — он всегда трус. У тебя смелости не хватит.

Тут Декок услышал за спиной шаги по гравию.

— Мистер Декок… мистер Декок!

Декок узнал голос Пенни и обернулся. И в то же мгновение осознал свою ошибку. Он повернулся к Игорю спиной. Плашмя он упал на землю.

Раздался выстрел, и трость выпала из руки Игоря. Гротескным жестом тот вскинул обе руки вверх и упал замертво.

Декок встал на одно колено. Плачущая Пенни кинулась к нему на шею. Старый сыщик на мгновение закрыл глаза и попытался справиться со своими эмоциями.

— Что… в чем дело, солнышко?

Его голос слегка дрожал.

Маленькая девочка показала на тело Игоря:

— Этот дяденька… этот дяденька убил дядю Иво.

19

Некоторое время спустя Декок пригласил Фледдера и двух молодых детективов к себе домой на вечер. Он хорошо понимал, что страшный конец в усадьбе «Счастливое озеро» оставил множество вопросов, на которые они не могли найти ответов.

Уже потом, после этой безумной сцены, Элсберг и Бринк признались, что очень хотели бы знать, что же на самом деле происходило. Молодые инспекторы впервые были приглашены в дом Декока в качестве гостей после окончания его очередного дела. Фледдер, конечно, был знаком с большей частью подробностей, ведь он же сам работал над отчетом комиссару. Но кое-какие детали туда не вошли. Декок упомянул о них устно, когда передавал доклад Бюитендаму.

Седой сыщик утонул в большом, глубоком кожаном кресле. Напряжение последних дней чувствовалось во всем теле. Казалось, оно длилось дольше, чем раньше, и разрешалось значительно медленнее. Он преуспел, но буквально в последнюю минуту.

Он посмотрел на окружавших его молодых людей и подумал: как долго сможет он еще справляться с умственными и физическими нагрузками, связанными с его тяжелой работой.

Он вдруг вспомнил Малыша Лоуи, и по его широкому лицу пробежала улыбка. Только сегодня вечером миниатюрный хозяин бара прислал ему бутылку великолепного коньяка из своих собственных запасов. Очевидно, до Лоуи и его малопочтенного окружения дошли сплетни. К бутылке прилагалась записка: «Салют… за долгую жизнь, но уже не такую долгую для Игоря». Записка была написана корявым почерком Лоуи, который было практически невозможно разобрать. Не слишком похвальные слова, но Декок его понимал. Лоуи не салютовал смерти Игоря, а по-своему радовался, что Декок остался жив.

Инспектор поднялся с кресла и взял бутылку коньяка. С душевным трепетом и предвкушением он наполнил пузатые рюмки и предложил гостям.

Из кухни появилась миссис Декок с тарелками, полными всяческих деликатесов. Голландцы редко пьют без закуски, у них существует множество книг с рецептами как раз на такой случай. Разнообразие закусок, которые голландцы называют «горькой едой», посрамило бы шведский стол. Эта еда называется «горькой», потому что голландский национальный напиток дженевер в народе зовут «горьким». Миссис Декок была кулинарным гением и творила на кухне чудеса. Фледдер, знакомый с ее талантами не понаслышке, бросил жадный взгляд на великолепное разнообразие, при одном виде которого текли слюнки.

Миссис Декок расставила тарелки на буфете и одарила Фледдера благодарной улыбкой.

— Я все знаю, — сказала она. — Вы спасли моему мужу жизнь.