Но вскоре пустыня снова начала показывать свой жестокий нрав, издеваться над упорством путников и наказывать их тела и души свинцовой одурью.

Накануне, когда во время полуденного привала Мак-Айвор назвал жару невыносимой, Джамал ответил ему:

— Во многих местах пустыни настолько жарко, что жителей этих мест после их смерти Аллах отправляет сразу в рай. Потому что ад на земле они уже испытали. В одно из таких мест мы и идем. Оно находится к юго-западу от оазиса Сива, и мы называем его Руб аль-Хали, что означает «пустая четверть».

Морис выплюнул песок.

— У вас, людей пустыни, странное чувство юмора, — сказал он, разглядывая однообразные пески. — Едва ли может быть что-то более пустое, чем сама пустота. И похоже, во врата ада мы уже давно вошли.

На обветренном лице Джамала показалась скупая улыбка.

— Ты человек сильных страстей, — ответил он двусмысленно и не без намека на явную благосклонность Мориса к белой женщине. — Но на короткую любовь пустыня не соглашается.

Спустя два с половиной часа после восхода солнца путники были поражены решением Селима Мабрука остановить караван. Ведь до шестичасового привала было еще далеко, да и алама поблизости тоже не оказалось.

Когда рыцари увидели, что хабир, сидя на верблюде, прищурил глаза и пристально смотрит куда-то в юго-восточном направлении, ими овладели тревожные предчувствия. Его взгляд был направлен на след, оставленный караваном. А затем Салим Мабрук и вовсе отошел в сторону и верхом на верблюде взошел на вершину дюны.

— Что случилось, хабир? — крикнул Тарик. По выражению его лица остальные рыцари поняли, что он обеспокоен.

— Я вижу всадников, идущих по нашему следу!

Мак-Айвор обернулся, сделал над своим глазом козырек из ладони и всмотрелся в южный горизонт.

— Где ты видишь всадников? Я не вижу ничего, кроме моря песка. Наверное, мне не хватает второго глаза.

— Вряд ли бы он тебе помог, — отозвался Морис, — потому что я тоже никаких всадников не вижу.

Герольт и Тарик также никого не увидели. Однако Джамал, взошедший на дюну к хабиру, подтвердил его правоту:

— Клянусь святыми сурами Корана, он прав! Теперь и я их вижу. Хабир, у тебя глаза сокола!

— Может быть, это торговый караван? — спросил Герольт в надежде, что появление всадников им ничем не грозит.

— Исключено! — крикнул Селим Мабрук. — Это не простой караван. Трое всадников вырвались вперед. Они настолько безумны, что каждый из них идет своей дорогой. Ни один опытный хабир этого не допустил бы.

— Ты можешь сосчитать их всех? — спросил Мак-Айвор.

— По крайней мере, семеро. Но, возможно, сзади еще несколько человек.

— И они следуют за нами?

Хабир кивнул.

— Судя по всему, так оно и есть. Скоро станет ясно, случайно ли они движутся в нашем направлении или идут по следу.

С этими словами Селим Мабрук вернулся к путникам и скомандовал продолжение шествия. Но, обойдя ближайшую дюну, он свернул с северного направления и пошел на запад.

К моменту, когда караван остановился для полуденного отдыха, у хабира уже не было никаких сомнений в том, что неизвестные всадники идут по их следу. Чужаки тоже свернули на запад. При этом всадники даже не догадывались, что они обнаружены — им не могло быть известно об остроте зрения двух бедуинов.

— Что это может означать? — испуганно спросила Беатриса. — Это мамелюки, которых послал за нами эмир?

— Нет, это не солдаты, — ответил ей Морис.