— Отлично.

— Мне кажется, она поворачивает, — заметила Ала.

— Поворачивает?

— Как будто источник вспышек движется не по прямой. Меняет курс. Летит, ясное дело, между нами и солнцем — сейчас прямо через солнечный диск. Но линия вроде не прямая.

— Странно выходит. Если допустить, что это орбита, она должна быть прямой.

— Только если источник вспышек не меняет курс, — настаивала Ала. — Может, они как-то связаны с ракетными двигателями.

— Я вспомнил, где видел такой оттенок голубого.

— Где?

— У Корд в цехе. Там есть машина, которая режет металл с помощью плазмы. Свет такой же голубоватый. Как у звезды класса В.

— Источник вышел за край солнечного диска, — сказала Ала. И тут же воскликнула: — Ой!

— Что такое?

— Прекратилось.

— Больше вспышек нет?

— Нет. Я уверена.

— Пока я не сдвинул доску, наколи несколько дырочек по краю солнечного диска. Тогда, зная время, мы эту штуку найдём!

— Как?

— Мы можем узнать, где было солнце в два часа сегодняшнего дня. В смысле, перед какими так называемыми неподвижными звёздами оно проходило. Источник плазменных вспышек, за которым мы следили, был там же. Значит, когда он не меняет орбиту, он проходит перед теми же неподвижными звёздами на каждом витке. Мы можем найти его в небе.

— Но он только что у нас на глазах поменял орбиту, — напомнила Ала, тщательно отмечая положение солнечного диска близко расположенными булавочными уколами.

— Часть загадки, которой мы до сих пор не понимали, возможно, состоит в том, что он меняет орбиту, только когда проходит близко к солнцу. Пока у нас есть камера-обскура, мы можем наблюдать его повороты.

— А при чём здесь положение солнца?

— Думаю, оно служит прикрытием, — сказал я. — Если бы он поворачивал ночью, манёвр видели бы невооружённым глазом.

— Однако мы смогли увидеть его с помощью дырочки в потолке и листа бумаги! — заметила Ала. — Не больно-то надёжное прикрытие.

— А Самманн, очевидно, видит его в очки сварщика, — сказал я. — Вся разница в том, что такие, как ты, я и Самманн — люди...

— Знающие? — спросила она.

— Да. И этой штуке или тем, кто ею управляет, не важно, что знающие люди её заметят. Они сообщают о себе нам...

— А мирской власти это не по вкусу...

— Потому-то Ороло и отбросили за то, что он на неё смотрел.

Мы начали собираться, на что ушло некоторое время. Я скатал лист и сунул за пазуху. Ала взяла букет. Глядя на него, я вспомнил, зачем сюда пришёл и что было до вспышек. Я сразу почувствовал себя последним гадом, что мог такое забыть. Однако к этому времени Ала вспомнила про саван светительницы Чандеры и теперь не знала, куда его деть. Поэтому мы поменялись: я отдал ей свиток, а она мне — цветы, чтобы я их отсюда вынес.

— И что дальше? — спросил я вслух.

— Насчёт?..

Мы уже открыли люк, и в будке стало светло. Я чуть не ляпнул: «Насчёт увиденного», когда увидел выражение Алиного лица.

Она заранее напряглась в ожидании новой обиды. Кажется, я всё-таки успел остановиться вовремя.

— Как ты думаешь... должны ли мы... — начал я, потом закрыл глаза и просто сказал, что следовало: — Думаю, нам не стоит ничего скрывать.

— Я не против.

— Попробую договориться на завтра. На после провенера.

— Я скажу Тулии. — Что-то в том, как Ала произнесла имя, подсказало мне, что она всё знает: знает, что когда-то я был влюблён в её лучшую подругу. — А ты кого хочешь позвать в свидетели?

Я чуть не ответил: «Лио», но вспомнил свинское поведение Джезри и решил остановиться на нём.