|
В старости он будто бы объявился на периклинии, хотя некоторые исследователи считают, что это был сын или тёзка орифенянина. Фигурирует в качестве второстепенного участника в нескольких великих диалогах, особенно в «Уралоабе», где его своевременное вмешательство дало Фелену время оправиться от ехидных выпадов оппонента, сменить тему и приступить к последовательному уничтожению сфенической мысли, которое составило заключительную треть диалога и привело к публичному самоубийству заглавного участника. От страннического периода жизни К. сохранились три диалога, от периклинического — восемь. Человек безусловно одарённый, он тем не менее производил впечатление педанта и резонёра, отсюда 2-е значение. 2. Педант и резонёр; зануда.
«Словарь», 4-е издание, 3000 год от РК.
— «Отброс, подавшийся в мистагоги» — более или менее понятно, — сказал я фраа Ороло позже. Мы были в кухне трапезной: я резал морковку, Ороло её ел. — И я догадываюсь, что они опасны, поскольку озлоблены, хотят вернуться туда, где их предали анафему, и отомстить. — Да. Потому-то мы с мастером Кином провели всю вторую половину дня у дефендора... — А что значит «бутылкотряс»? — Вообрази знахаря в обществе, не знающем стекла. Море выносит на берег бутылку — вещь с поразительными свойствами. Он надевает её на палку, трясёт ею и убеждает всех, будто сам приобрёл часть этих поразительных свойств. — Так они не опасны? — Да. Они слишком внушаемы и потому быстро пугаются. — А как насчёт пенов, которые съели печень светителя Блая? Не сказать, чтобы они так уж его боялись. Чтобы спрятать улыбку, фраа Ороло сделал вид, будто разглядывает картофелину. — Верно подмечено. Но вспомни: светитель Блай жил один на холме. Самый факт, что его отбросили, разлучил светителя с артефактами и акталами, которые на общество, способное порождать бутылкотрясов, воздействуют сильнее всего. — Так что вы с дефендором решили? Фраа Ороло огляделся, давая понять, что о таком не следует вопить во всю глотку. — Ожидать бо льших предосторожностей во время аперта. Я понизил голос: — Так мирская власть пришлёт... ну, не знаю... — Роботов с парализаторами? Эшелоны конных лучников? Баллоны с усыпляющим газом? — Ну да, в таком духе. — Зависит от того, насколько небесный эмиссар стакнулся с бонзами, — сказал фраа Ороло. (Он всегда называл так мирскую власть.) — И это нам очень трудно установить. Мне так точно. Для того и учреждена должность дефендора. Не сомневаюсь, что фраа Делрахонес уже этим вопросом занимается. — Может ли это привести к... ну, знаешь... — Разорению? Локальному или всеобщему? Насчёт всеобщего — думаю, вряд ли. Фраа Делрахонес уже что-нибудь бы услышал от других дефендоров. Я не исключаю безобразий в Десятую ночь, но потому-то мы накануне аперта и перенесли всё по-настоящему для нас ценное в лабиринт. — Ты сказал Кину, что кардинальные перемены в экстрамуросе дважды приводили к разорениям, — напомнил я. — Неужели? — И раньше, чем я успел ответить, Ороло скорчил этакую гримасу весёлого фраа, будто собирался насмешить полный калькорий замученных теорикой фидов. — Ты что, четвёртого разорения боишься? Я предал смерти морковину и трижды вполголоса помянул грабли Диакса. — Три глобальных разорения за три тысячи семьсот лет — не так уж и страшно, — заметил Ороло. — У мирян статистика куда более мрачная. — Немножко боюсь, — отвечал я, — но совсем другое хотел спросить, пока ты не начал кефедоклить. Ороло не ответил, возможно, потому что в руке у меня был большой нож. Я устал и злился. Чуть раньше я вмял сферу внутрь, чтобы получилась корзина, и пошёл к ближайшим клустам. |
