Пока писался мой рассказ, стало ясно, что его могут прочесть уроженцы других планет. Поэтому я скажу, что мы по традиции знаем десять материков, но Двоюродные (и вообще любые гости извне) заметили бы, что их всего семь, и не ошиблись. Число десять идёт от первых исследователей: они продвигались в глубь суши от Моря морей и могли только гадать, что лежит в нескольких днях пути от его изрезанного побережья. Не раз и не два они присваивали новые имена землям, разделённым проливами, а много позже другие путешественники доказывали, что это части одного материка. Однако к тому времени названия успевали войти в классические мифы и хроники; мы не могли изъять их из культуры, как не могли бы вытащить исполинские камни из фундамента нашего собора.

Точно так же в эпоху Пробуждения открытую по другую сторону Арба сушу объявили материком. Столетия спустя выяснилось, что новый материк продолжается через Северный полюс и доходит до самого Моря морей. То есть это вовсе не новый континент, а часть самого старого и наиболее изученного, о чём никто не догадывался, потому что аборигены, живущие в ледяных домах, не поднимаются выше восьмидесятой параллели. Чтобы доказать единство «старого» и «нового» континентов, надо было пройти до девяноста градусов северной широты — то есть до полюса — и оттуда до восьмидесятой параллели в другом полушарии. Такая экспедиция была предпринята только в последнее столетие перед Ужасными событиями и не отменила привычку считать часть света, где сейчас находились Самманн, Корд, Ганелиал Крейд и я, одним материком, а сушу к северу от Моря морей — другим. Ледяной щит разделял их надёжнее всякого океана, и никто в здравом уме не путешествовал через полюс. Чтобы попасть с материка на материк, существовали воздухолёты и корабли.

Однако если летишь на воздухолёте или плывешь на корабле, в порту прибытия у тебя спросят документы. Документов у Ороло не было, как не было и надежды их получить. Поэтому он принял логичное решение: воспользовался тем, что материк на самом деле один. Корд первая сложила в голове всю картинку.

Поправка. Корд была вторая. Первым сложил картинку фраа Джад.

— Санные поезда! Для меня это что-то из детских книжек, — сказал Самманн. — Они ещё ходят?

— На какое-то время их отменили, затем пустили вновь, — подтвердил Крейд. — Металл поднялся в цене, и люди снова потянулись за добычей в далёкие развалины.

— У нас в цеху изготавливали детали для санных локомотивов, — сказала Корд. — Наш цех — самый большой так далеко на севере, и эти заказы кормили нас последнюю тысячу лет. Детали приходилось делать из особых морозоустойчивых сплавов... — И так далее в том же духе. Корд говорила о сплавах, как другие девушки говорят о туфлях. Крейд и Самманн, оживившиеся, когда речь зашла о санных поездах, по мере её рассказа заметно теряли интерес.

Я мысленно прокручивал перед глазами вчерашнюю сцену в келье Ороло. Фраа Джаду потребовалось не больше полминуты, чтобы всё понять. Очень странно — даже если верить в сверхъестественные способности милленариев. Он явно что-то знал заранее.

— Раскоп. — Я постучал пальцем по фототипии.

Все удивлённо повернулись ко мне. Я понял, что перебил рассказ Корд о сплавах.

(по спилю: жертвы придорожной резни; жёны убитых рвут на себе одежду и катаются по земле)

Я продолжил:

— Спорю на мой последний энергетический батончик, что если проверить, то выяснится, что раскопкам шестьсот девяносто лет.

— Ты хочешь сказать, что их начали в трёхтысячном году, — сказал Ганелиал Крейд. — Почему? Тебе нравятся круглые числа?

Это была его исключительно редкая попытка пошутить, так что я из вежливости хмыкнул и только потом ответил:

— Я почти уверен, что фраа Джад знал о раскопках.