Потом ты перестал искать. Ты понял, что не стоит больше запирать дверь на засов по ночам. Пусть уж лучше Анаис уйдет по лестнице, поскольку она все равно уйдет.

Наконец, однажды ночью, когда она выходила за порог, ты сунул ей в руку пачку банкнот и посоветовал на сей раз не искать клиентов и вернуться, как только она купит себе кокаин.

Ты это сделал, Винсент. Да, ты сделал это ради нее. Ты единственный мужчина, который в самом деле что-то ей дал.

Под твоим каблуком хрустнул шприц. Ты подбираешь осколки один за другим. Машинально слизываешь капельку крови, выступившую на указательном пальце. Не можешь найти иглу. Становишься на колени и изучаешь щели между паркетинами под кроватью. Вот она. Ты открываешь маленький шкафчик над умывальником. Пересчитываешь пакетики. Трех не хватает. На этот раз решено: ее нужно госпитализировать.

Она спит. Она так покойна. Какой покой? Какой сон? Как узнать? Сама она сказать не сможет.

Ты снимаешь трубку телефона. Лучше вызвать пожарников, чем полицию. Анаис может умереть с минуты на минуту. Три пакетика! Она их приняла сразу? Как теперь узнаешь!

Может, помочь ей проснуться? Ты наблюдаешь за этим сном, который ничего больше не требует от остального мира. Что значит помочь? Если бы ты верил в Бога, ты вопросил бы Бога. Но ты уже не веришь даже собственной совести. Ты уже давно не слышишь ее голоса. Она молчалива, как Анаис.

Ты вешаешь трубку, так и не набрав номер. Предоставляешь окончательное решение случаю. Ложишься на канапе в гостиной. И немедленно засыпаешь. Ты покоен в глубине души: Анаис не хотела бы, чтобы ты провел бессонную ночь. Ты прав. Пускай она как следует объяснится со случаем. Это все, чего она ждет от жизни.

Была еще и та ночь, когда она вышла на бульвар совершенно голой. По счастью, ты проснулся. Машины сигналили. Ну и праздник начинался на шоссе! Анаис была царицей бала. Ты скатился по лестнице с одеялом. Успел как раз перед приездом полиции. Бесплатный аттракцион окончен. Но мужики из машин, хоть и не заплатив ни гроша, считали, что их надули. «Она больная! – кричал ты. – Это больная женщина», – и тащил ее прочь изо всех сил.

Потом, как всегда, были ее угрызения совести: она должна уйти. Она губит твою жизнь. Завтра она уйдет. Или же покончит с этим. Нужно же когда-нибудь это остановить. Тогда прямо сейчас, да, лучше сделать это прямо сейчас!

И ты, как всегда, умолял ее продолжать.

Потом она стала выходить только за «марафетом». Как хороший муж, ты работал. Газойль, девяносто пятый, семьдесят шестой – успевай поворачиваться: чертов моторчик жрал уйму горючего. Теперь и ты узнал страх перед ломкой.

Она продолжала прятать пакетики, хотя ты уже и не помышлял об их конфискации. Она не всегда могла их найти. Память подводила. Тогда ты искал вместо нее.

Она прятала и еду. Она ела немного, но ей нужно было делать запас. Она укрывала провизию в глубине ящика, или под стопкой простыней, или под матрасом. Она боялась, что мсье Чалоян все это найдет и снова заставит ее раздеться. Раздеться навсегда. Ты, Винсент, притворялся как мог, будто ничего не замечаешь. Несмотря на грязь. Несмотря на вонь, которая иногда исходила от протухших сокровищ. Ты был первым мужчиной, уважавшим личную жизнь Анаис. Нет, это не так уж плохо пахнет! Нет, от девочки больше не воняет! Ты помогал ей вновь обрести невинность.

Только круглый дурак может возвыситься до такого великодушия, Винсент. Я, конечно, неправ, что насмехаюсь над тобой, но как иначе?

Под конец муженек сам отправился покупать пакетики с героином. Если любишь кого-нибудь, идешь за ним до конца.

На семилетие ей подарили персидского котенка – красивый комочек из голубой шерсти. Но ей больше нравился пес, однажды забежавший в сад их имения, которого она назвала Томом.