— Где они сейчас? — наконец спросил юноша, утерев слезы рукавом, как в детстве.

— Они ушли с вардийским караваном, это я знаю точно. Яннул собирался отправиться на Равнины, скорее всего — в Хамос. Я послал ему письма туда.

— Мать так не хотела возвращаться на Равнины, — сквозь зубы выговорил Лар-Ральднор. — Будь проклят Кармисс!

— С удовольствием выпью за это.

И они выпили.

На следующий день, снабженный деньгами и бумагами с печатями, которые достал ему Басьяр, Лар-Ральднор торопливо покинул Амланн. Он направился на юг, как и его отец. Обойдя стороной Ланнелир, Ольм и Зор, юноша двинулся сквозь снега к Элиру и Равнинам-без-Теней.

К началу времени снегов под его началом находились три с половиной тысячи кармианцев, распределенные между портом и Амланном. И пусть Ральднор не умел околдовывать их голосом и взглядом, как Кесар, солдаты любили своего командующего. Он разрешал им делать все, что хочется, более того, поощрял специальными «премиями». Источником премий служил повсеместный грабеж и вымогательство, но это не слишком беспокоило Висов и полукровок, находящихся под началом Ральднора. Капитаны, стоящие в других областях Ланна и Элира, тоже питали огромную приязнь к эм Иоли. Он умел подольститься и не забывал платить, закрывал глаза на все их преступления и прощал любое мошенничество. Немалую роль также играл вопрос снабжения. Стараниями Ральднора создавалось впечатление, что Кесар отправил свою армию в Ланн, не потрудившись обеспечить ее продовольствием. На самом же деле эм Иоли придерживал все поставки и затем выдавал в виде своих личных даров. Он следил, чтобы солдаты не знали недостатка в женщинах и вине. И хотя при таком положении дел дисциплина в армии хромала, а ситуация в стране постоянно была на грани мятежа, Ральднору удавалось перекладывать вину на далекого Кесара.

Раздался резкий стук в дверь. Эм Иоли, возлежащий на кушетке, щелкнул пальцами. Ланнский мальчик-паж бросился открывать.

Снеся на пути и его, и занавес на двери, в комнату ввалился один из кармианцев Ральднора. Вчера он находился в портовом гарнизоне и сегодня явился в заснеженном плаще и сапогах.

— Наместник, во льдах залива застрял корабль из Истриса. Все, кто там есть, пытаются выбраться на лодках. А этот пакет для вас.

С дурным предчувствием Ральднор сломал печать Кесара.

Письмо вроде бы не содержало ничего существенного, но Ральднор умел читать между строк. Увидев его помертвевшее лицо, посыльный обеспокоился:

— Что-то случилось, наместник?

Помимо всего прочего, эм Иоли прощал солдатам пренебрежение субординацией.

— Меня отзывают в Истрис, — на самом деле письмо содержало еще кое-какие сведения, и все они были тревожные. — Новое командование должно быть на корабле.

— Там никого не видно, — сержант огорчился. Он привык паразитировать на единоличном правлении Ральднора, и такие перемены его отнюдь не радовали.

— Разумеется. Они, наверное, сейчас уже на полпути сюда.

Повисла неловкая пауза.

— Ребята огорчатся, что вы уезжаете, — наконец выдавил сержант.

Ральднор лихорадочно размышлял, взвешивая положение — и в конце концов бросил свою жизнь на одну из чаш весов.

— Будь все проклято! — принял он решение. — Я никуда не еду.

Сегодня в его спальне тоже зажглись огни среди ночи. Эмел проснулся и увидел, что в дверях стоит Ральднор, его покровитель. И снова ему пришлось спешно подниматься, одеваться и идти неизвестно куда — от него ждали каких-то общественно важных действий, как тогда, много лет назад. С той только разницей, что Ральднор отнюдь не обладал мягкосердечием женщин, и, хотя все было обговорено и отрепетировано заранее, повязки на груди жали, а мужская одежда казалась предательски неудобной.