— Так получилось, Владимир. Я однажды увидела эту кассету. Я расскажу потом, как это произошло.

— И что же, запомнила сразу слова и мелодии всех песен?

— Запомнила, что ж в этом сложного, мистического? Ой, что же я наговорила, напоказывала! Ты испугался меня! Я, наверное, бестолковая, несдержанная. Меня дедушка так однажды назвал. Я думала, он любя. А я и вправду несдержанная. Пожалуйста… Владимир…

Анастасия говорила по-человечески взволнованно, и, наверное, поэтому страх к ней почти прошёл. Мысль о сыне заполняла все чувства.

— Да не боюсь я уже… Только будь посдержаннее. Вот и дедушка тебе это говорил.

— Да. И дедушка… А я всё говорю, говорю… Так сильно хочется сказать всё. Болтушка я? Да? Но я постараюсь. Я очень буду стараться быть сдержанной. Говорить постараюсь только понятное.

_ Так, значит, ты родишь, Анастасия?

— Конечно! Только не вовремя это будет.

— Как — не вовремя?

— Нужно непременно летом, когда природа помогает вынянчить.

— Зачем же ты решилась, если это так рискованно для тебя и ребёнка?

— Не беспокойся, Владимир, по крайней мере, сын будет жить.

— А ты?

— И я постараюсь выдержать до весны, а там всё нормализуется.

Анастасия сказала это без тени грусти или страха за свою жизнь, потом она разбежалась и прыгнула в воду небольшого озерца. Блестящие на солнце брызги воды взлетели, словно фейерверк, и опустились на чистую и ровную гладь озера. Секунд через тридцать её тело медленно стало появляться на поверхности. Она лежала на воде, раскинув руки ладонями вверх, и улыбалась.

Я стоял на берегу, смотрел на неё и думал: «Услышит ли белочка щелчок её пальцев, когда она будет лежать с младенцем в одном из своих укрытий? Поможет ли ей кто-нибудь из её четвероногих друзей? Хватит ли тепла её тела, чтобы обогреть малыша?»

— Если моё тело будет остывать и ребёнку нечего будет есть, он заплачет, — тихо сказала, вышедшая из воды Анастасия, — его недовольный крик может разбудить предвесеннюю природу или часть её, и тогда всё будет хорошо. Они его вынянчат.

— Ты читала мои мысли?

— Нет, я предполагала, что ты об этом думаешь. Это же естественно.

— Анастасия, ты говорила, что на соседних участках живут твои родственники. Они могли бы тебе помочь?

— Они очень заняты, и их нельзя отрывать от дел.

— Чем, Анастасия, они заняты? Что делаешь ты целыми днями, если фактически тебя полностью обслуживает окружающая природа?

— Я занимаюсь… И стараюсь помочь людям вашего мира, которых вы называете дачниками или садоводами.

Её любимые дачники

Анастасия много и увлечённо рассказывала мне, какие возможности могут открываться для людей, общающихся с растениями. Вообще, на две темы говорит Анастасия с особенным трепетом, воодушевлением и какой-то прямо-таки влюблённостью. Это воспитание детей и дачники. Если рассказать всё, что она говорит о дачниках, какое им придаёт значение, то перед ними прямо на коленях всем нужно стоять. Надо же. Она считает, что и от голода они всех спасли, и добро сеют в душах, и общество будущего воспитывают… Всего не перечислить. Отдельная книга нужна. И она ещё всё это пытается доказывать, аргументировать:

— Понимаешь, сегодня то общество, в котором ты живёшь, многое может понять через общение с растениями, высаживаемыми на дачах. Именно на дачах, где знаешь каждую посадку своего участочка, а не на обезличенных огромных полях, по которым ползают чудовищные и бестолковые машины. Люди лучше чувствуют себя, работая на дачах, многим это продлило жизнь.