|
Это было первым крупным разочарованием Матео Колона. Но он был терпелив и мог подождать. — Посмотрим, торопиться некуда… — последовал ответ, когда через полгода анатом изложил понтифику суть дела. — Сын мой, ты должен покаяться, ибо совершил тяжкий грех, — отечески пожурил его Александр Фарнези. — Ты только что рассказал мне то, что поклялся не разглашать. Матео Колон ничем не обнаружил своего возмущенного изумления. Он спас старику жизнь — и вот благодарность. Понтифик не только лишил его надежды на публикацию труда, но и позволил себе сделать ему выговор. В конце концов Матео Колон возжелал смерти старого неблагодарного папы. По сути дела, он был для Александра Фарнези десницей Божией: мог дать ему жизнь — как это и произошло с агонизирующим пациентом, — а мог ее и забрать. И разве он уже не стал врачом будущего папы? Его дружба с кардиналом Альваресом Толедским крепла день ото дня. Их связывала одна мечта, и всякий раз, беседуя о здоровье Его Святейшества, они обменивались понимающими взглядами. Ни один из них и словом не обмолвился о своем заветном желании — в этом не было нужды. III Однажды дождливым утром Павла III нашли мертвым. Матео Колон сам вызвался сообщить дурную весть. В тот же день собрался конклав. Казалось, ничто не предвещало неожиданностей. Матео Колон готовился увидеть свой труд опубликованным. Ему не терпелось поцеловать перстень нового папы, своего друга кардинала Альвареса Толедского. Со спокойной душой — для беспокойства не было причин — анатом позавтракал у себя в спальне, попросил разбудить его в полдень и отправился спать. В полдень он открыл окно и посмотрел на базилику. Дым еще не показался. Тогда он решил дождаться известий в своих покоях, чтобы не слышать дворцовых сплетен. Он снова подошел к окну только вечером. Ничего не заметив на потемневшем небе, Матео Колон ощутил легкое беспокойство. Зачем тянуть, если все давно решено? Но тут же взял себя в руки. Когда совсем стемнело, анатом решил не отходить от окна, пока не увидит над крышей базилики белый дым. Тайная вечеря I Ровно в полночь из трубы над базиликой поднялся легкий столбик белого дыма. Под колокольный звон на улицы хлынуло множество людей, бежавших к площади Святого Петра. Над куполом базилики кружила стая испуганных голубей. Всюду загорались огни. Сердце анатома забилось от долго сдерживаемого волнения. Из своего окна ему был прекрасно виден балкон Его Святейшества. Матео Колон громко засмеялся от радости, словно не смеялся много лет. Толпа криками приветствовала нового папу. Имя нового понтифика передавалось из уст в уста, словно принесенное ветром. Он будет зваться Павлом IV. Но кто из кардиналов станет папой? «Альварес Толедский» читалось на губах. В гробовой тишине, рожденной трепетом, благоговением и страхом, Его Святейшество вышел на балкон. Матео Колон смеялся так, как никогда в жизни. Только когда он немного успокоился и сумел открыть глаза, он ясно разглядел лицо Павла IV. Сердце анатома замерло в груди. Улыбка застыла на лице. С балкона толпу приветствовал кардинал Карафа. Матео Колону показалось, что новый понтифик бросил взгляд в его сторону. II В ту же ночь Матео Колон собрал свои вещи. Ему незачем было ждать окончательного запрета на свой труд — который и так уже был запрещен, — или того, чтобы его старый враг привел в исполнение отсроченный приговор. Не все еще потеряно, спокойно подумал он и мгновенно принял решение. |
