|
Я же и на полста шагов в консервную банку попадаю свободно. Не помню, сколько именно десятых или сотых долей секунды требуется на то, чтобы от удара пули сработал взрыватель и потом сдетонировал снаряд. Но спрятать за камни голову я, кажется, успел. Фонтан взрыва ударил вверх и в сторону, но все равно у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, рот и нос забило густым ядовитым дымом, и страшно долго в воздухе свистели обломки гранита и снарядные осколки. Думаю, что окончательно в себя пришел я минут через пять. В трех метрах от входа в бункер дымилась глубокая воронка. На мое счастье, не взорвался приготовленный Артуром фугас. А то бы я вряд ли уцелел. Тела оборотней, похоже, отбросило далеко в кусты по обе стороны поляны, и я не стал их искать. Да и не был уверен, что там вообще что- нибудь осталось… Иссеченную осколками и перекошенную дверь открыть удалось с трудом. На прощание я несколько раз ударил тяжелой аккумуляторной коробкой в самые чувствительные места дьявольского изобретения, будто в насмешку названного витализатором. Не знаю, что там дальше решат светлые умы человечества, но именно этот прибор уже никто не восстановит. По самым скромным подсчетам, Артур, не вмешайся я по чистой случайности, за пару лет смог бы преобразовать биосферу Земли в некросферу. А то и быстрее, поскольку обзавелся бы тьмой помощников. Несмотря на очевидную победу, меня не оставляло тревожное ощущение, что это еще не конец. И правильнее всего было пойти и поставить последнюю точку в этой мрачной истории, но я просто не мог себя заставить. Понадеялся на русское «авось» вкупе с японским снарядом. Алла по пути вниз забежала в свой шатер. – Что ты там? С туалетами не можешь расстаться? – Нет, – не приняла она шутки. – Тут все кристаллы и диски с полной записью эксперимента… «А ведь кому-то еще придется отвечать – перед научной комиссией или перед судом, – подумал я. – Вся группа, кроме нее, погибла. И плюс московские жертвы. Но напоминать ей обо всем этом сейчас не стоит». На середине спуска Алла оглянулась. Такого пронзительного крика я от нее никогда не слышал. Ковыляя по бетонке, нас догонял Артур. От одежды на нем остались отдельные обгорелые лохмотья, левая сторона головы была покрыта толстой коркой смешанной с грязью крови, и хоть мотало его из стороны в сторону, как пьяного в последней стадии, но передвигался он достаточно быстро. Значит, осколки его тоже миновали, а на ударную волну ему в достаточной мере наплевать… Жаль. Алла оцепенела, вцепившись зубами в кулак, изо рта у нее вырывался тихий скулящий стон. Я с размаху ударил ее по щеке. – Бегом вниз! Не оглядывайся! Справа от пирса шлюпка – заводи мотор! А сам, расставив ноги, двумя руками начал поднимать пистолет. Пуля развернула Артура как флюгер на оси, он покачнулся и упал на бок. Второй раз я сбил его с ног, когда Алла уже отталкивалась от берега коротким веслом. – Что с мотором, не заводится? – Я не умею, – голос у нее был жалобный, совсем не похожий на обычный. Артур на четвереньках подбирался к началу пирса. А если бы у меня были серебряные пули? Или лучше осиновый кол? Больше стрелять я не стал, перевалился через тугой борт, нащупал рукоятку руль-мотора. «А вдруг не заведется? Такого просто не может быть, но вдруг?» Двигатель, разумеется, запустился сразу, под кормой вспух бурун, клипербот, набирая скорость, стал выходить на редан. |
