Вне себя от злости она с силой толкнула дверь.

— Не то чтобы меня отпугивает моральная сторона всего этого, — объяснил я, выходя в коридор, — просто ты, дорогая, уже сейчас кажешься мне слишком толстой, а дальше и вовсе расползешься.

Дверь за мной захлопнулась с таким грохотом, что, казалось, содрогнулся весь дом.

Остаток дня тянулся томительно медленно и скучно. Мне не хотелось появляться в офисе и выслушивать нетерпеливые расспросы шерифа, почему я еще не обнаружил Ирвинга. Меня вполне устраивало, что он считал меня занятым его поисками.

Перед ленчем я позвонил Эйнджел, но она не отвечала. В течение дня я набирал ее номер еще три или четыре раза, но ее не было дома. Я решил, что у модельеров нижнего белья сегодня, видно, крупный показ, но меня это не утешило. Около половины шестого, когда я позвонил ей из бара, расположенного в трех кварталах от ее квартиры, она наконец взяла трубку.

— Привет, Эйнджел! — весело начал я.

— Привет! — В ее голосе прозвучала знакомая мне волнующая хрипотца. — Кто это?

— Эл Уилер.

— Да ну?! — радостно удивилась она. — Как поживаете?

— Прекрасно. Вы слышали о Крэмерах?

— Только что прочитала в газетах, — печально сказала она. — Просто страшно! Бедняга Митч! И так жалко Салли!

— Хотите послушать подробности, которые не попали в газеты? — со скрытой надеждой спросил я. — От нечего делать я торчу сейчас в баре в двух шагах от вас.

— О, конечно, с удовольствием послушала бы, Эл. — Она смущенно засмеялась. — Господи, можно подумать, я какой-то вампир… Так приезжайте же, я приготовлю вам выпить и жду вас!

— Соблазнительно звучит, — отозвался я. — Буду через пять минут!

Через несколько минут Эйнджел уже открывала мне дверь, и я вдруг подумал, что прошло бог знает сколько времени с тех пор, как я видел это восхитительное лицо и чуть великоватые для него синие насмешливые глаза.

Она приветливо улыбнулась мне.

— Мой дом — ваш дом, — сказала Эйнджел глуховатым голосом, — так что заходите запросто. Если пожелаете, можем снова сделать яичницу с беконом.

На ней была рубашка из золотистого шелка со стоячим воротничком и вельветовые брюки такого же золотистого цвета, плотно облегающие соблазнительную фигуру. Она излучала вокруг нестерпимое сияние, как только что возникшая вселенная.

— Вы потрясающе выглядите, Эйнджел! — с нескрываемым восхищением произнес я. — Как будто вам выпала редкостная удача.

— Жестокий, не смейте упоминать при мне про удачу! — шутливо пригрозила она, делая вид, что потирает ягодицу. — Я только сегодня начала свободно садиться!

Я осторожно опустился на нервную кушетку, а Эйнджел принесла нам выпивку и уселась рядом со мной.

— Спасибо. — Я взял у нее бокал. — Эйнджел, а вы не боитесь сидеть в такой близости от мужчины? Можете обжечь свои сверкающие крылышки.

— Если будете продолжать в этом духе, старина, — засмеялась она, — и у вас не будет времени даже допить свое виски, не говоря уже о яичнице с беконом!

Я продолжал восхищенно глазеть на нее, просто не мог от этого удержаться

— от нее исходило невероятное обаяние, новое излучение, который придавало ей даже больше притягательности, чем прежде. Ее полные, высокие груди под тесно облегающей их золотистой тканью рубашки выглядели еще более возбуждающими, словно ее сильная женственность наконец прорвалась сквозь последние сдерживающие барьеры, или я просто постепенно сходил рядом с ней с ума.