Упорство, прозвучавшее в Надином голосе, тоже было непривычным. Что ей ответить, Лида не знала. И молча вышла из гостиной.

С Верой она столкнулась на крыльце. Та поднималась по ступенькам, вытирая платком усталое, покрытое пылью лицо.

– Где ты была? – сердито спросила Лида. – Я тебя с самого утра ищу!

– Зачем?

– Хотя бы затем, чтобы ты показала, что берешь с собой. Багаж наш крайне ограничен, каждый золотник на вес золота, извини за дурацкий каламбур, – объяснила Лида. И добавила недовольным тоном: – Представь, Надя заявляет, что не поедет. Конечно, нельзя принимать ее слова всерьез, но…

– Лида, это я не поеду, – перебила Вера.

Лида замерла, как в игре «живые картины».

– Как?.. – чуть слышно проговорила она.

– Вот так. Я остаюсь.

– Но… Нет, погоди… Да ты с ума сошла! – воскликнула Лида. – Вера! Ты что?! Ты же больше всех хотела уехать!

– А теперь не хочу, – отрезала та.

– Забыла, что этот, в кожанке, сказал?!

– Я ничего никогда не забываю, – еще больше сузив узкие сверкающие глаза, проговорила Вера. – Я остаюсь.

– Но я не могу тебя оставить! – вскрикнула Лида.

– Я не Надя. Сама решаю, что мне делать.

И, не сказав больше ни слова, Вера вошла в дом.

– Почему ты не хочешь, чтобы я вас до станции проводила? – спросила Вера. – Не понимаю.

Лида закрыла руками лицо. Потом убрала руки и с недоумением обвела взглядом комнату.

– Что же я делаю?.. – чуть слышно проговорила она. – Вера!

– Что?

– Я все-таки должна тебе объяснить. – В Лидином голосе решимость соединялась со смятением. – Чтобы ты не считала меня предательницей.

– Да я и не считаю, – пожала плечами Вера. – У каждого свои резоны.

– Тут не о резонах… Вера, я жду ребенка.

Если бы Лида плеснула сестре в лицо холодной воды, эффект был бы меньше.

– То… то есть… – с трудом выговорила оторопевшая Вера. – От Федора?! Господи, что я спрашиваю… От кого же еще. – Она подошла к Лиде, потом отшатнулась от нее, потом подошла снова. – И ты уезжаешь? Ждешь от Федора ребенка – и уезжаешь?!

– Именно потому уезжаю, – мертвым голосом ответила Лида.

– Ты просто… просто… – Вера не находила слов. – У тебя мозги набекрень!

– Ну как же ты не понимаешь? – с тоской произнесла Лида.

– Я понимаю! Я вот именно понимаю! – воскликнула Вера. – Невозможно уехать от отца своего ребенка, вот что я понимаю!

– А как я ему скажу, этому ребенку, что один его дед убил другого? – Тихая укоризна сменилась в Лидином голосе возмущением. – А потом его отец убил своего отца… О господи! Кем он вырастет, зная такое? Как он вообще вырастет во всем этом ужасе? Об этом ты подумала? Или для тебя все это норма теперь? Как для того, в кожанке?

Пока Лида произносила свою возмущенную тираду, Вера успокоилась.

– То есть Федор о ребенке не знает? – уточнила она.

– Нет.

Вошла Надя, и разговор старших сестер прервался.

– Присядем на дорогу, – сказала Лида.

Молчание трех сестер, последний раз сидящих рядом на стульях в родном доме, было таким же осязаемым, как горе.