Макс усмехнулся.

— Я же ляпнул тебе, думая, что ты — парень, что один раз… с этой дурой Тинкой… Вот она, перепив и «ужасно любя» меня, мне выложила, что знала.

— Дрянь она! — с чувством произнесла Ангел. — Но хватит, хватит. Только еще одно. Возможно, старик из-за того же, что и ты.

— Какое он имеет отношение к Улите? — спросил Макс как бы себя.

— Этого я не знаю… — задумчиво ответила Ангел. — Родя — дурак, конечно, трепанулся где-то как-то, похвастался, может… Он не понимал, с кем имеет дело! А ведь старик и материал какой-то ему хотел то ли продать, то ли отдать… Для фильма. И все пошло прахом. Материал, наверное, пропадет, да и старик, мне кажется, тоже… Плюнет на все и на всех и исчезнет.

Она замолчала, вспомнив, что старик, когда она отдала ему уведенные ею отрывки, небрежно бросил их на стул. Значит, больше не нужны?..

Они с Максом говорят уже долго, а ни слова о них самих. Плохо это.

— Послушай, а кто он, этот старик? — продолжал с любопытством Макс.

— Я не знаю, но думаю, очень крупный бывший чин КГБ… Или авторитет воровской… Он чего-то и кого-то боится. Потому он меня и взял, я ведь договаривалась…

— Давай все забудем, Ангел. Я становлюсь… нет, пытаюсь стать другим, поверь, — попросил он и прошептал: — Хорошо, что ты со мной…

Улита еще не пришла в себя после разговора со стариком (не могла она называть его — Андрей Андреевич!), а тут этот безумец с выпученными глазами.

— Я так и знал! Ах, я дурак, дурак! Я забыл, какая ты подлая! Ты доказывала мне это не раз!

Улите было неприятно поднимать на него руку, давать пощечину, но этого и не потребовалось. Из комнаты вышел старик, и Казиев приутих, сел на стул, будто не он только что орал как резаный. Старик усмехнулся и попросил Улиту, вдруг назвав ее испанским именем (наверное, чтобы легче и быстрее было разобраться с Казиевым):

— Соледад, девочка моя, будь так добра, дай мне воды, простой воды…

Улита вышла, а Казиев еще больше вылупил глаза и опять на повышенных тонах, но много ниже, произнес:

— К чему этот театр? Думаете замутить мне голову? Она — не она, вы — не вы, я — не я… и хата не моя?

— Вы все определили очень точно, не зная ситуации. Вот что значит талантливый человек! — рассмеялся старик и стал жадно пить воду.

Казиев был хоть и зол, как вепрь, но понял, что произошло нечто из ряда вон… И хорошо бы ему все узнать точно и тогда уже решать, какую применять тактику. Кстати, про себя он отметил, что на столе лежит тетрадь, сильно напоминающая стариков сценарий… Немного вроде бы другая… Но это они могли сделать специально, Улита не успела убрать! Об этом тебе, Тимофей, забывать не надо! Они — так! И ты — так. Пусть будет не театр, а цирк с фокусами! А Соледад — это Улиткина роль. Он чуть не зарыдал от беспомощности, но взял себя в руки и выглядел просто несколько взволнованным. И сказал Улите:

— Я тебя не буду называть столь сложным именем, назову привычным — Улита, а мне дай выпить.

— Но сначала следует извиниться перед дамой, — укоризненно покачал старик головой, — а уж потом отдавать распоряжения.

— Извини, — пробормотал Казиев и, поняв, что этого мало, добавил голосом, в котором дрожала обида. — Меня простить можно, ведь я первым заинтересовался вашим…

— Андрей Андреевич, — подсказал старик.

— Спасибо, — кивнул Казиев, — вашим материалом и, думается, вправе знать все, что тут произошло… Сначала вы связались с Родей…

Старик помрачнел и тихо, но доходчиво сказал:

— А вот о Роде, пожалуйста, больше ни слова.