Впервые молодая пациентка смотрела на Анжелину, забыв о стонах и криках. Похоже, она была заворожена красотой повитухи и даже смогла улыбнуться.

— Значит, я не умру? — пролепетала она. — Вы спасете меня? И моего ребенка тоже?

— С Божьей и вашей помощью, думаю, да, — ласково сказала Анжелина. — Мадам, я знаю, что вам приходится терпеть адские муки. Но если вы еще немного потерпите и будете следовать всем моим советам, мы с вами справимся.

Все присутствующие в комнате хранили молчание. Даже матрона перестала ворчать и пристально следила за каждым жестом повитухи, столь уверенной в себе и своих знаниях.

Будущий отец застыл, поддерживая свою юную супругу за плечи. Он тоже следил за тем, как Анжелина делает массаж. На первый взгляд ее движения казались простыми. Повитуха была напряжена и не спускала глаз с живота пациентки. Потом Анжелина приступила ко второму осмотру, более продолжительному, все так же скрываясь под простыней. Своими маленькими ловкими руками она пыталась повернуть ребенка головкой к уже достаточно раскрывшейся шейке матки.

— А теперь тужьтесь, — велела она роженице. — Подойдите сюда, мадам, пусть она обопрется о вас.

Анжелина обращалась к даме в строгом чепце, стоявшей около очага. Та сразу же повиновалась.

— Хорошо, очень хорошо! — воскликнула Анжелина через несколько минут. — Тужьтесь, еще тужьтесь, не переводите дыхания! Браво, мадам, браво!

Ребенок выскочил из своей телесной тюрьмы с победоносным криком. Счастливая повитуха осторожно взяла его в руки.

— Мальчик! — объявила она. — Великолепный мальчик.

Вообще-то новорожденный был меньше других младенцев. Он, вероятно, весил около трех килограммов, однако активно размахивал ручками и ножками и издавал пронзительные крики. Восхищенный отец не сводил глаз с сына.

— Слава Богу! Слава Богу! — шептал он. — Мадемуазель Лубе, как нам вас отблагодарить? Если бы не вы…

— Да, спасибо, спасибо! — задыхаясь, говорила молодая мать. — Вы небесный ангел, да!

— Нет, просто дипломированная повитуха, которой посчастливилось работать с компетентными врачами. Но не будем говорить обо мне. Я должна обрезать пуповину и проследить за последом.

Анжелина почувствовала, что возвращается к жизни. Ремесло всегда придавало ей новых, благодатных сил, умиротворяло ее. Как только она убеждалась, что ребенок здоров, а состояние матери вполне удовлетворительное, ею овладевало чувство эйфории. И тогда Анжелина от всего сердца начинала благодарить Господа и Пресвятую Деву.

— Этой столь мужественной молодой даме надо дать куриного бульона, — посоветовала Анжелина.

Вокруг роженицы началась суматоха. Жизнь этой семьи, все члены которой еще недавно опасались худшего, возвращалась в свое обычное русло.

Повитуха поставила таз с теплой водой и взяла чистые простыни, чтобы омыть мать и ребенка. И снова все восхищались каждым ее движением.

— Теперь настало время познакомиться! — воскликнул отец со счастливой улыбкой на губах. — Жан-Рене Саденак, мадемуазель, и моя дражайшая супруга Сидони. Мои родители Поль и Мари Саденак, моя сестра Бертранда, готовящаяся поступить в монастырь кармелиток.

Матрона, нахмурившись, сидела в углу у очага. Анжелина бросила на нее укоризненный взгляд, но не осмелилась попросить уйти.

— Снимаю перед вами шляпу, мадемуазель Лубе, — наконец проворчала матрона.