Ей нравилось, когда он терял голову, когда его взгляд затуманивался, дыхание становилось прерывистым, что предвещало пик наслаждения.

— Мадемуазель Лубе, можно я поднимусь по этой улице галопом? По той, что ведет к колокольне? — спросил Жан-Рене Саденак.

Анжелина вздрогнула. Они уже выехали на площадь с фонтаном, около которого двое детей играли в серсо, подталкивая деревянный обруч палочкой. Лошадь резко взяла в сторону, чтобы не наехать на них, и Анжелине пришлось крепче обхватить Жана-Рене за талию.

— Нет, дальше я пойду пешком, — заявила Анжелина, обеспокоенная тем, что станут говорить о ней люди, если увидят в таком положении.

После тягостной сцены с отцом, свидетельницей которой была слишком болтливая Жермена, Анжелина хотела демонстрировать всем примерное, может, даже чересчур примерное поведение. «Папа, несомненно, велит своей жене держать язык за зубами, но разве можно быть уверенной, что она послушает его? Теперь моя мачеха презирает меня», — говорила себе Анжелина.

Жан-Рене Саденак, не слезая с лошади, помог ей спуститься на землю. Анжелина повесила свой саквояж на плечо и, отойдя на пару шагов от лошади, сказала:

— До завтра, мсье. Я приеду навестить вашу супругу.

— Но мы не увидимся, мадемуазель. Я работаю с шести утра и до самого вечера. Впрочем, я доверяю вам и знаю, что застану Сидони и сына в добром здравии.

Он одарил Анжелину задорной улыбкой и развернул лошадь. Анжелина быстро пошла в сторону тенистой улицы Нобль.

«Сегодня вечером я пойду на свидание с Гильемом, — думала она. — Я хочу услышать, что он хотел мне сказать, только и всего!»

Гильем уже был там. Он стоял в тени старой полуразрушенной риги, ставшей свидетельницей их страстных свиданий. Увидев Гильема в свете фонаря, Анжелина чуть не бросилась прочь. Она испугалась при одной только мысли, что они одни. Ей также не давали покоя воспоминания об их такой недолгой любовной связи. Не выходя из своего укрытия, Гильем знаком велел ей поторопиться. На нем, высоком и хорошо сложенном, был длинный плащ из коричневого драпа. Лошадь, привязанная внутри здания, нервно била копытом.

— Я боялся, что ты не придешь, — сказал Гильем, когда Анжелина подошла ближе. — Взошла луна. Нам надо быть осторожными — нас не должны заметить.

— Боишься лишиться репутации примерного мужа и хорошего отца? — тут же набросилась на него Анжелина. — У меня мало времени, да и тебе надо возвращаться в мануарий.

— Анжелина, — прошептал Гильем, обнимая ее за плечи. — Поставь же свой фонарь. Сегодня утром, после мессы, нам не удалось поговорить откровенно.

— В самом деле, — с иронией откликнулась Анжелина. — Чего ты от меня хочешь, Гильем? Полагаю, нам не о чем говорить. Ты женат, у тебя есть сын, а скоро появится второй ребенок.

— У меня не было выбора, маленькая чертовка, — оборвал Анжелину Гильем. — Но я ни на минуту не забывал о тебе.

Молодая женщина застыла, готовая сопротивляться. Непосильное бремя горя, которое причинил ей этот человек, породило яростную ненависть и всколыхнуло все ее обиды.

— Лжец! Подлый лжец! — крикнула она ему в лицо. — Ты бросил меня, хотя обещал вернуться и жениться на мне. Если бы не почтальон, я никогда не узнала бы, что ты отправился на острова, вступив в столь желанный союз с девушкой твоего круга. Можешь себе представить, что я пережила? Как страдала? И ни одного письма, ни одного привета от тебя! Если бы ты послал мне весточку, хотя бы для того, чтобы попросить прощения!.