Он так пристально смотрел на меня. Как будто он препарировал язык моего тела, пытаясь истолковать каждое мимолётное движение.

– Мы должны рассказать Никс что то о том, что мы делали, – сказала я, сохраняя своё лицо спокойным под микроскопом Мастера Дознавателя.

– Мы скажем ей, что угроза Земле нейтрализована. Мятежному ангелу заткнули рот, его план сорван. Полковник Спеллсторм не смог сломить заклинание, которое защищает Землю от очередного вторжения демонов. С точки зрения Легиона, то наша миссия была успешной.

И он был прав.

Мы многое узнали о природе магии и первородных Бессмертных, но не могли поделиться этим знанием ни с кем. Потому что люди не готовы к такой магии. Они боялись того, чего не понимали. Они ненавидели всё, что подрывало основы их веры.

Мы оба знали, что Легион очень хотел бы знать о нашем растущем запасе Бессмертного оружия. Мне нужно найти способ скрыть истинную природу новых кинжалов. Раньше Никс позволила каждому из нас владеть одним из бессмертных кинжалов, но она никогда не разрешит нам иметь пять. Она захочет перераспределить их между другими своими ангелами – или, возможно, предложить их богам. В конце концов, Бессмертные правили раньше богов, и они были гораздо более могущественными божествами.

Трансформирующее заклинание. Оно должно было скрыть три новых кинжала. Но это должно быть очень сильное заклинание. Маскировка чего то столь же мощного, как Бессмертная магия, была… хитрой. Большинство людей назвали бы такую задачу невыполнимой, но я не относилась к большинству людей. Я была упряма и оптимистична. Я отказывалась признавать, что есть что то невозможное.

Я снова переключила своё внимание на Дамиэля. Он по прежнему наблюдал за мной. Я чувствовала себя так, словно застыла под взором Мастера Дознавателя.

Я положила руки на столешницу и наклонилась вперёд.

– Что то ещё? – холодно спросила я у него.

– Почему ты считаешь необходимым держать между нами большой письменный стол? Боишься, что я могу подойти слишком близко?

– Если ты подойдёшь слишком близко, я дам тебе знать. С применением силы, если понадобится.

Он на мгновение замолчал, а потом сказал:

– Ты до сих пор злишься на меня.

– Какое это имеет значение? – я вздохнула.

– Для меня это важно. Я расстроил тебя. Мне нужно это исправить.

– Ты не можешь исправить абсолютно все на свете, Дамиэль.

– Конечно, могу. Нет ничего невозможного. Ты как никто другой должна это знать.

– Кажется, я должна скорректировать свою философию: нет ничего невозможного, кроме ангелов. Ангелы совершенно невозможные.

– Ты же не серьёзно.

– Ещё как серьёзно, – я побарабанила пальцами по столу. – Ты сожалеешь о том, что так упёрся?

– Я не упёрся. Я был твёрдым.

– Ты пытался не допустить меня до сражения.

– Я просто пытался уберечь тебя. Нам предстояло очень опасное сражение. Я не хотел, чтобы с тобой что нибудь случилось.

Я ему верила. Он присматривал за мной со времени нашей первой совместной миссии.

Но это не означало, что я не злилась на него. Его намерения, возможно, и были хорошими, но исполнение их было совершенно паршивым.

– Это взаимно, – сказала я ему. – Тебе никогда не приходило в голову, что я не хочу, чтобы с тобой что нибудь случилось?

– Тебе не всё равно, – в его глазах промелькнуло какое то незнакомое мне чувство.

– Конечно, мне не всё равно, полковник Твердолобый. Но когда дело принимает тяжёлый оборот, я отказываюсь прятаться в сторонке, где я бессильна помочь тебе. Я не буду такой ни для кого, даже для мужчины, которого я люблю.