– Поверить не могу, что ты используешь это как оправдание, чтобы забраться в мои штаны.

– В твои штанишки, под твою юбочку, да куда угодно. Я не привередлив в отношении того, что ты носишь, – уголок его губ приподнялся. – Хотя я падкий на кружево.

Я попятилась от него.

– Это безумие . Ты только что познакомился со мной. Ты ничего обо мне не знаешь.

Он пожал плечами.

– Я читал твоё личное дело. И я хорошо умею оценивать людей.

– Оценивать? – выплюнула я. – Это не собеседование при устройстве на работу, Дамиэль. Ты хочешь сделать меня своей любовницей. Что, если ты возненавидишь то, как я ем? Что, если ты возненавидишь, как я целуюсь?

Легким, как пёрышко, прикосновением пальца он провёл по моим губам.

– Уверен, такого риска нет.

– Ты помолвлен с другой.

– Это рабочий брак. Обязательство. Вскоре и у тебя появится такое обязательство. Они ничего не значат, – он поднёс мою ладонь ко рту, и его губы скользнули по моей коже. – Вы видитесь друг с другом несколько дней раз в десять лет или около того, выполняете свой долг по сотворению новых потенциальных ангелов, а потом возвращаетесь к своим раздельным жизням.

– Вот так просто?

– Вот так просто, – подтвердил он.

Я покачала головой.

– Я бы так не смогла.

– Конечно, смогла бы. Ты же идеальный солдат. В твоём случае это прямо одержимость, Каденс. Одержимость перфекционизмом. Когда учёные Легиона найдут магически совместимого солдата, ты выйдешь замуж за совместимого партнёра и выполнишь свой долг. В твоём личном деле ничто не указывает на то, что ты когда либо перечила распоряжениям Легиона.

Я хмуро посмотрела на него.

– Вот теперь ты насмехаешься надо мной.

– Нет, – серьёзно сказал он. – Не насмехаюсь. Более того, твоё общество кажется мне приятной переменой по сравнению с моими обычными стычками с другими ангелами. С тобой всё не сводится к махинациям и манипуляциям. Всё не сводится к потайным мотивам и играм за доминирование. Ты именно та, кем кажешься. Находиться с тобой… приятно.

Он произнёс это так, будто раньше у него никогда не было повода использовать это слово.

– Ты постоянно упоминаешь моё личное дело, – произнесла я. – Опять таки, у тебя есть преимущество надо мной. Ты читал моё личное дело, но я никогда не читала твоё.

– Действительно.

По его глазам я видела, что такое положение дел ему нравилось. Он, несомненно, отрубил бы себе руку, если бы это дало ему преимущество.

– Говоришь, тебе нравится, что я не играю в игры. Что я не скрываю всякое. Что ж, а ты скрываешь, – сказала я. – Отношения не строятся на неровной почве, Дамиэль.

Он нахмурил брови.

– Не в моей природе раскрывать себя. В последний раз… – он покачал головой.

– Что случилось в последний раз?

– Мы должны поспешить, если хотим добраться до крепости Дарксторма до темноты, – объявил он, затем снова побежал вперёд.

Я последовала, подстроившись под его темп. Он воздвиг вокруг себя стену, щит, который никого не впускал. Я сочувствовала ему. Те редкие проблески Дамиэля (настоящего  Дамиэля, под всем этим фасадом высокомерного ангела), что я видела, показывали мужчину, страдающего от боли. Он не был злобным бездушным ублюдком, которого из него делали.

Если бы он только показывал эту часть себя, а не держал взаперти, тогда между нами всё могло быть иначе. Но это казалось маловероятным. В мгновение ока Дамиэль снова сделался полковником Драгонсайром, Мастером Дознавателем и хладнокровным, безжалостным ангелом, обладающим властью взять под арест любого, кого он хоть заподозрит в измене.