|
Судя по всему, озабоченный ты наш, они уже лезут. — Использование служебного положения… — …в личных целях. Ты все понял правильно. Так что подъем, лейтенант. Жду. Валентин не спеша поднялся, достал из шкафа пахнувший свежестью и словно только что отутюженный костюм, оделся и спустился вниз. Станислав не соврал. Завтрак уже стоял на столе, около которого шуршал домовой. И не только завтрак. Юноша сунул нос в холодильник. Он опять был полон. Все, что шустрый домовой изъял из него накануне, было на месте. — Когда успел в магазин сгонять? — поинтересовался Валентин. — Зачем мне в магазин? — удивился домовой. — Для этого телефон есть. Очень удобная штука. Круглосуточная доставка на дом. — А деньги откуда взял? — У нас много денег, — успокоил хозяина домовой, выуживая из воздуха барсетку Валентина, в которой он хранил свои банковские карточки. — Отдай сюда, лишенец! — возмутился юноша. — Вот эту, пожалуй, отдам, — извлек из барсетки одну карточку домовой. — Там всего тридцать штук осталось. До конца месяца тебе хватит. — До конца месяца?!! — Ага. А на остальные не рассчитывай. Вам, молодым, только волю дай, вмиг все растранжирите. — Э! Чебурашка, не наглей! — Я не Чебурашка, я Жила. — Жила? — Ага. Имя у меня такое. — Слышь, Жила, не наглей. — Мне Станислав Николаевич велел хозяйство тут вести, за тобой и финансами до приезда Дарьи Николаевны приглядывать. Так что хватит с тебя. Денежки счет любят. — Наличные-то хоть дай, мне машину заправить надо. — На метро доедешь. Домовой выложил на стол несколько мелких купюр, банковскую карточку и испарился. — Во попал! — почесал затылок Валентин и невольно улыбнулся. Ему действительно было смешно. Хозяйство в их доме вела Дашка. Она с удовольствием вила по своему вкусу их семейное гнездышко, и у «благоверного» о всяких мелочах голова не болела, но Дашка никогда не посягала на святое — не лезла в финансовые дела супруга. У каждого из них была карточка совместного доступа в объединенный семейный фонд, на котором лежало столько, что хватит еще лет на десять безбедной жизни, и у каждого из них были отдельные счета, которые рассматривались ими как карманные деньги. Похоже, с появлением в доме Жилы ситуация изменилась. Домовой решительно наложил свою мохнатую лапку на финансы, и до возвращения хозяйки дома на них уже можно было не рассчитывать. Валентин сел за стол. — Я тут приготовил все, что ты любишь, — сообщил домовой, опять проявляясь в воздухе. Как оказалось, Валентин любил здоровую деревенскую пищу. Никаких изысков не было. Четверть самогона со стоящим рядом граненым стаканом, большая миска с картошкой в мундире, рядом солонка, огромное блюдо с салатом из свежих помидоров с огурцами, гренки, пирожки, блинчики, плошка со сметаной и неведомо откуда взявшийся, попыхивающий паром огромный самовар. А под носиком самовара стояла расписная фарфоровая чашка на блюдечке. — Ты, до того как ко мне попал, где стажировался? — Деревенские мы, — шмыгнул носом Жила. |
