— Семь тысяч талле были убиты, когда империя вошла в Гартралу, — белый словно бы услышал мой мысленный вопрос.

Гм. Не то, чтобы люди редко убивали друг друга (они этим постоянно занимаются, с немалым увлечением и фантазией), но нас никогда не становилось так много, чтобы массовые убийства становились жизненно необходимыми — нежити справляются с такими вещами лучше и качественней. Какой смысл опустошать страну, чтобы вскоре отвоевывать ее заново, уже у потусторонних тварей? При минимуме ловкости, на самых строптивых подданных можно неплохо заработать. В конце концов, даже краухардцы платят налоги!

— А нафига? — попытался я выразить свое недоумение словами.

— Власть, — ответил белый на не сформулированный вопрос. — На взрослых талле невозможно было наложить подчиняющие печати, поэтому в живых оставляли только детей не старше двенадцати лет, тех, о ком родители не сумели позаботиться. И’Са-Орио’Ту нужны были одаренные.

— А смыться? — у черных-то получилось.

— Не все поверили в серьезность угрозы, кто-то не смог бросить дело всей жизни, кого-то просто обманули.

Я окинул взглядом бескрайнее болото, прикидывая, насколько людным был раньше этот пустынный край, и резюмировал:

— Полный неадекват.

Вшивая империя не получила ни земли, не одаренных, а теперь кому-то придется все это зачищать. На чьи средства, я вас спрашиваю?

Ли Хан обернулся, собираясь что-то возразить, встретил мой измененный магией взгляд, выдохнул, и молча зашагал дальше. В целом от тракта до обещанного святилища оказалось около получаса ходу.

Ну, как святилище: пятачок сухой земли, с камнями (не часть здания, скорее — фундамент ограды). Ли Хан забрался в какой-то замусоренный угол, зажег белую свечу и затих, печально глядя на пламя. Где он ее только раздобыл? Разбойники бы ему такую ценность точно не оставили. Лично у меня окружающее вызывало чувство удовлетворения — наконец-то место, где есть, что взять: характерное напряжение в воздухе — признак действия черномагических проклятий — ощущалось мной совершенно ясно.

Я тщательно выровнял площадку, скинув в болото пару крупных камней, и, вооружившись лейкой с меловой суспензией, принялся расчерчивать хорошо знакомый узор знака, отменяющего действие Бриллиантовой Руны (это такая библиотекарская приблуда, позволяющая сначала сжечь книгу, а потом получить ее обратно совершенно целую). Собственно, это один из трех ритуалов, принадлежности для которых я всегда таскаю с собой: защитный периметр (очень многоцелевая штука), допрос мертвеца (не знаешь сам — спроси у друга), ну и Руна (у меня ей дневник защищен). Малый набор мародера!

Убедившись, что свечи, зеркальца и медные шарики заняли свои места, я активировал проклятье короткой звучной формулой и кувырком ушел в сторону. Штук двадцать древнего вида фолиантов одновременно материализовалось в воздухе и разом грохнулось вниз. Шутка Люмьена, что б ему икалось! Сама по себе Бриллиантовая Руна — полезная вещь, но как отменить ее без такой клоунады, еще никто не придумал.

— Что? Что? — вскинулся белый.

— Сиди-сиди, не отвлекайся! — я полез осматривать свою добычу.

Судя по виду, мне в руки попали какие-то раритеты: тисненая кожа на переплетах, позолоченные срезы, естественно, тексты на непонятном языке. Такие книжки стоят очень дорого, даже если внутри — сборник сопливых стихов. Но главное: армейские эксперты не способны верно оценить стоимость подобных вещей, значит, есть шанс присвоить их в обход общей кассы.

Ли Хан подгреб сбоку и потянул на себя аккуратный томик в нежно розовом переплете. Я нахмурился. Кто встанет между черным и его имуществом — тот долго не живет!

Глаза Ли Хана подозрительно блестели.