— Итак, ты дошел до ненависти к Империуму, который когда-то сам создавал, позавидовал власти, которая теперь принадлежала другим? — спросил Борей обвиняюще.

— Я не ненавижу Империум, мне его жаль, — объяснил Астелян, пристально глядя на Борея и тем показывая, что самого капеллана он жалеет почти так же. — Миллиарды адептов пытаются найти в этом смысл, их повелители в цитаделях, вплоть до высших лордов Терры, которые претендуют на власть во имя Императора, — никто из них не может контролировать созданное. У человечества больше нет лидеров, есть лишь слабые люди, которые отчаянно пытаются удержать то, что имеют. Да, немногие просвещенные личности все же были, такие, как Махарий, который возжег факел и попытался отодвинуть тьму, но Галактика, в которой они жили, не терпит героев. Она поддерживает безликую посредственность и отнимает у человека право стремиться к славе.

— Все же наибольшую угрозу для Империума представлял Хорус, — возразил капеллан. — Он был наделен силой, о которой ты говоришь, получил абсолютные полномочия от Императора, ему доверили вести человечество вперед, в новую эпоху. Когда ты сам получил лишь малую меру такой власти, она испортила тебя, и ты превратил Тарсис в кладбище. Согласись, такая власть не для одного человека!

— Это то же самое горестное отсутствие мужества, которое охватило Тарсис во время восстания, — прохрипел Астелян. — Страх, который душит человечество, лишая решимости пойти на риск и добиться всего, что людям принадлежит по праву. Робость и колебания стали править Империумом. Вами движет страх перед неведомым, вы в плену сомнений, скованы собственным стремлением к безопасности и предсказуемости. Ваш образ мыслей отравлен вредным влиянием мелких испытаний и невзгод.

— И тогда ты решил изменить все это, перековать Империум в ту форму, которая, по-твоему, соответствует его изначальной дели, — прорычал Борей.

— Мои амбиции никогда не доходили до подобного самомнения, такое пристало лишь Императору. — Астелян энергично затряс головой. — Но я думал, что могу зажечь огонь, свет маяка для тех, кто пытается вырваться из оков, хочет сразиться в великой битве во славу Империума, а не просто ради его выживания.

— И поэтому тебе необходимо было покинуть Скаппе Дельве. — Борей попытался вернуть допрос в русло истории жизни самого Астеляна. — Ты ничего не мог поделать, пока находился в удаленном мирке шахтеров, там не было ни триумфальных побед, ни славных битв, которые можно выиграть.

— Мне нужно было побольше узнать о Галактике, в которой пришлось теперь жить, это желание толкало меня вперед, почти что снедало, — объяснил Астелян. — Моя жизнь перевернулась с ног на голову, судьба выбросила меня на угрюмые, неизведанные берега. Ты прав, Скаппе Дельве, ограниченный тесным миром тоннелей и искусственного света, сделался для меня тюрьмой. Этот самодостаточный мир находился на границе необжитого пространства, он обладал подземными плантациями грибов и рециркуляторами воды и почти не имел контактов с остальными частями Империума. Даже добытую здесь руду никуда не отправляли, и, чтобы складировать ее, приходилось выдалбливать все новые хранилища. Как это было нелепо! Забытый мир, слишком незначительный, слишком маленький, чтобы претендовать на внимание мудрого и могучего Империума.