Капеллан вернулся с кувшином воды и чашей.

— Ты хочешь уйти, да? — спросил он, и Астелян вдруг понял, что руки сами потянулись к двери.

Он отдернул руки и прижал их к себе.

Борей шагнул вперед, налил воды в чашу и поставил кувшин на пол. Взял руку Астеляна, слегка согнул ему пальцы и прижал их к сосуду с водой, потом то же самое повторил с другой рукой. Как только капеллан отнял свои ладони, Астелян уронил чашу, и она с грохотом полетела на пол, разбрызгивая воду. Холод этой воды сразу обострил чувства.

— Попробуй еще раз, — настоятельно попросил Борей, он снова наполнил сосуд и поднес воду ближе. — Тебе удалось сесть, теперь ты сумеешь напиться сам.

Пальцы Астеляна вцепились в чашу, но, пока он не взял ее понадежнее, Борей не разжимал хватку. Чаша качалась в ладонях Астеляна, когда он поднес ее к губам и вылил несколько капель на язык. Наслаждаясь ощущением, он влил в рот еще немного воды, а потом не сумел противостоять искушению и проглотил все до дна. Вода тут же освежила его, отчасти смыв замешательство и боль.

— Я точно могу уйти? — спросил он, и голос его дрогнул.

— Дверь там, все, что тебе нужно сделать, это встать и уйти.

— И в этом нет обмана?

— Я выше обмана, я следую своему священному призванию.

— Ты не закроешь дверь прежде, чем я до нее доберусь?

— Нет, клянусь тебе клятвой космодесантника, что не закрою. На самом деле я вообще ее больше не закрою, пока ты в камере. Можешь уйти, когда захочешь.

Астелян сидя обдумывал слова Борея, его мысли, поначалу медленные, прояснялись и набирали обороты. Приняв решение, он кивнул самому себе и слез на пол. Колени подогнулись, пришлось ухватиться за плиту. Борей отступил в сторону и жестом указал на дверь.

— Очень хорошо, командир, — сказал он тоже с кивком. — Всего несколько шагов, и ты уйдешь из этой камеры.

Выражение лица капеллана оставалось непроницаемым. Собрав все силы, Астелян шагнул вперед, продолжая опираться о каменный стол. Ноги едва держали вес тела, он осторожно убрал руку и встал свободно, покачиваясь из стороны в сторону. Потом сделал второй шаг, шаркая по полу и ощущая, как от нагрузки трещат суставы. Боль пронзила колени, бедра, позвоночник, заставив его стиснуть зубы. Светлый прямоугольник двери то становился расплывчатым, то опять оказывался в фокусе.

— А ты понимаешь, что означает уход? — спросил Борей.

Астелян проигнорировал насмешку и сделал еще один судорожный шаг.

— Ты оставляешь эту камеру, потому что боишься и считаешь свои убеждения ложными.

Астелян обернулся и посмотрел на капеллана.

— Я не понимаю, — сказал он.

— Твоя великая мечта, громадный план, — объяснил Борей. — Я тебе не верю. Думаю, что ты лжец и тиран, тобою всегда двигали только эгоистические желания.

— Неправда, — заспорил Астелян. — Я сделал это ради Императора, ради всего человечества.

— Не убежден. Но ты же уходишь, не так ли? Больше не имеет значения, верю я тебе или нет. К тому же ты, разумеется, умираешь. Даже космодесантнику не вынести всего, что я с тобой сотворил. Даже с твоими совершенными органами и сверхчеловеческой силой тебе это не удастся, и без медицинской помощи ты вскоре умрешь. Ты держался долго, очень долго, у тебя сильное геносемя. Возможно, после твоей смерти его изучат наше апотекарии. Но сам ты умрешь мирно.

— Я живу не для мирной смерти! — Голос Астеляна походил на скрежет.