|
Отсюда, с расстояния в несколько миль, я с удовольствием любовался панорамой лежащего внизу Солсбери: тонкий шпиль, по праву считающийся прекраснейшим во всей стране, гордо вздымается в небеса; дым от множества растопленных каминов порождает легкую голубоватую дымку, как бы окутывающую дремлющий городок. Все вместе создает один из самых прелестных английских пейзажей, какие мне доводилось наблюдать. Хотелось бы также отметить, что при строительстве нового города епископ Пур отошел от традиционной планировки и в каком-то смысле предвосхитил американские принципы градостроения. Улицы Солсбери (и в этом его отличие от большинства средневековых городов) никто не упрекнет в пресловутой «живописной извилистости и запутанности», которые более пристали глухой деревушке, нежели городу с кафедральным собором. Интересно, в чем тут дело: был ли епископ таким оригиналом, или же здесь возродился строгий план римского лагеря, который использовался при строительстве Олд-Сарум?
С поездкой в Солсбери у меня связано два ярких воспоминания. Во-первых, это базарный день. Рынок был забит выставленным на продажу скотом, отовсюду доносилось мычание и блеяние. В центре площади скопились деревенские двуколки, в которых сидели дородные и краснолицые мужики — типичные уилтширские фермеры. Они поджидали своих хозяек (представляете этакую Тэсс, описанную Томасом Гарди, с корзинкой наперевес), в то время как те рыскали по рядам — полагаю, в поисках фильдеперсовых чулок и прочих жизненно необходимых вещей! Я во все глаза смотрел на пеструю толпу, слушал ее говор — разговоры в основном сводились к торговле, но какая же сочная и живая речь отличала этих людей! Я наблюдал за ними в бычьих и свиных рядах, у прилавков, где торгуют овсяной мукой, — вот уж где местного колорита в избытке! Глядя, как эти английские крестьяне — такие простые и основательные, такие настоящие — выходят из пивной, на ходу утираясь тыльной стороной своих больших натруженных рук, я, грешным делом, подумал: такое впечатление, будто железная дорога так и не дошла до Солсбери. Второе замечательное переживание случилось вечером, когда я наблюдал заход солнца прямо за зданием собора. В этом уединенном, обнесенном стенами месте, казалось, ничего плохого не может произойти. Мягкая зеленая трава, массивная церковь, устремившая свой шпиль, как тонкий палец, прямо в небеса, серые монастырские постройки, которые уже века пребывают в мире и покое. Я прошел внутрь. Я бы не назвал этот собор самым красивым из наших соборов, но наверняка он в наиболее полной мере обладает какой-то целомудренно-горделивой грацией. И звучит он на той же ноте. Мне кажется, наш знаменитый собор Святого Павла в Лондоне, Трурский собор и этот, в Солсбери, — все они стоят особняком, являя собой великолепные творения одного поколения… Под серыми арками раздавались едва слышные звуки органа. Когда стемнело, я посетил старый постоялый двор в Солсбери и прошелся по тихим городским улочкам, с которых были списаны улицы Барчестера.
5 В Уэймуте есть нечто располагающее к историческим воспоминаниям. Легко представить себе огромный дорожный шарабан, трясущийся среди прибрежных песчаных холмов: форейторы с запыленными бровями и съехавшими набок париками, лошади в мыле, а внутри раскинулся на подушках его величество король Георг III — чрезвычайно больной и до смерти уставший от всех этих вигов и мечтающий о дорсетских клецках на обед. Мне кажется, Уэймут все еще не оправился от удивления после того, как Георг III объявил его модным курортом. Местами он выглядит подчеркнуто георгианским — словно бы пытаясь оправдать уродливую статую этого монарха, вынесенную на «витрину» города. Вам не удастся и десяти минут провести в Уэймуте, чтоб кто-нибудь не помянул имени Георга III. Многих это раздражает, а по мне, так подобная тенденция может только радовать в нашем чересчур забывчивом мире. |
